Волшебная палочка и прочие неприятности

– Ты только посмотри! Это они! – Глаз-Алмаз поднял палку с примотанной к ней коробочкой и потряс над головой.

В коробке что-то застучало.

– Не тряси так! – предупредил Жур-Жур, подошёл к коллеге, забрал из его рук сказочный инвентарь и деловито исследовал содержимое коробки. – Вот это улов! – наконец изрёк он.

– На счёт три вытряхиваем и отбегаем!

– Раз, два, триииии!

Запущенная с высокой горы, сказочная ловушка огромного и необъятного должна была поймать метеорит, но улетела в противоположную сторону и поймала цирк шапито. Цирк не исчез, он всё время оставался на поляне. Шатёр лишь сказочно уменьшился, попав в ловушку. Как только крошка-шапито выпал из ловушки, то сразу вырос до обычных размеров. Хотя, по утверждению тётушки Пудры, цирк стал намного больше прежнего, да и бельё, ох-хо-хонюшки фу-фу, придётся опять перестирывать.

* * *

Тем же вечером Жур-Жур дописывал отчёт о поиске булавы и слона. В графе расходы значились: морская прогулка на банане, катание на ватрушке, два початка варёной кукурузы, пахлава медовая и ужин в кафе «Счастливый енот». Вывеску «Унылого енота» пришлось срочно менять, потому как с морды Крекера не сходила улыбка.

Если вам доведётся побывать в этих местах, не забудьте прихватить с собой тряпку, да повеселее, для енота Крекера, а то строгая тётушка Пудра больше тряпок племяннику не передаёт: воспитывает.

Глава 15. В театр с чемоданом

Четвёртый класс собирался на премьеру спектакля «Красная Шапочка». Вовка по этому поводу достал волшебное зеркало. Оно запылилось. Патрикеевы уже пару недель, с того самого момента, как зеркало обиделось, к нему не притрагивались и ничего у него не спрашивали. Даже кот Бульон не интересовался меню на завтра.

Кот Бульон вообще после встречи с метеоритом находился в довольно странном настроении. Сначала у него проснулась тяга к живописи: как только кто-то из Патрикеевых выходил из душа, кот бросался к запотевшему зеркалу в ванной и изображал на нём страшные рожи. Когда рисование наскучило, кот перешёл к песням. Уже вторую неделю Патрикеевы слушали русские народные песни в исполнении кота, который гнусавил, сипел и перевирал мотив.

Вот и сейчас, пока Вовка собирался в театр, Бульон сидел на подоконнике, вдохновенно завывая:

Шумелка мышь деревья гнула,
А мышка сонная была,
Одна насупленная ара
Всю ночь гуляла до утра!

Вовка закрыл дверь, чтобы не слушать вопли кота.

Свет мой, зеркальце, скажи,
Что с собою положить?

Зеркало осторожно приоткрыло глаза и чихнуло:

Пыль какую развели,
Поскорей меня протри.

Пока Вовка протирал пыль, зеркало всё говорило и говорило – никак не могло наговориться после нескольких недель молчания:

Тряпку правильно держи,
Как погода, доложи,
Прилетел метеорит?
Кто на кухне так кричит?
Дверь балконную закрой!
Как ужасен этот вой!
Так поёт мой друг Бульон???
Он случайно не влюблён?
Дай Бульону бутерброд,
Пусть он больше не поёт.
Невозможно это слушать,
Трубочкой свернулись уши!
Хватит тряпкой вытирать!
Спрячь от звуков под кровать.
Или лучше под подушку,
Берегите мои уши!

Вовка не знал, куда ему деться от этой тирады. Зеркало тараторило без умолку, между тем на кухне Бульон дурным голосом продолжать выводить очередной куплет:

Ой, не пей, Галина,
В поле из ручья,
Здесь пила корова,
Говорят, ничья!

Вовка приоткрыл дверь на кухню:

– Бульоша, будь человеком, дай мне спокойно с зеркалом поговорить. Оно слышит, как ты орёшь, и отвечать отказывается.

– Угу, сейчас всё брошу и стану человеком, – прокомментировал Бульон и неожиданно запел басом:

Смейся, паяц, над помытой морковью!

– Спасибо за помощь и понимание, – проворчал Вовка, закрывая дверь на кухню.

Однако зеркало так соскучилось по общению, что второй раз его переспрашивать не пришлось:

Вот что нужно тебе взять,
Давай пальцы загибать:
Валенки, утюг, посуду,
Телефон и самогуды,
Самобранку и подушку,
Клещи, гвозди, можно клюшку,
Молоток, замок, гитару
И баранки с самоваром.
В чемодан всё соберёшь,
Кстати, ты куда идёшь?

– Собирался в театр, а теперь уже не знаю. Кто в театр с чемоданом ходит?

Зеркало вскинуло брови. Вовка хлопнул себя по лбу:

– Опять забыл, что с тобой только в рифму!