Волшебная подушка

А лето катилось неумолимо к осени. И вот уже легкий морозец покрывал по утрам изморозью траву. Не было больше сладкого нектара, и многие бабочки погибли. Некоторые прятались в земле или сухих травах, надеясь на лучшее. Но Моль знала, что такое зима, и после первого же заморозка, пересидев его в опавшей листве, не поверив больше довольно ласковому дневному солнышку, отправилась в сторону дома. Залетев в форточку, она столкнулась с уже знакомой мухой. Усевшись на абажуре, они разговорились. Моль поведала о судьбе своих подружек на лугу и сказала, что решила обосноваться на зимовку в доме.

– Ну и правильно, оставайся, я обычно сижу здесь, особенно вечером, когда горит лампа; от нее тепло, как летом.

– Ну, нет, здесь что-то неуютно" – подумала моль. И, оглядев комнату, увидела огромный деревянный ящик.

– А это что? – спросила Моль бабочку.

– Это шкаф, – пояснила Муха, – в нем люди хранят свою одежду.

"Вот это то, что надо", – решила Моль, а Мухе объяснила, что она большая мерзлячка, и лучше ей устроиться среди теплых вещей в шкафу, уж там она наверняка не замерзнет. На этом они и расстались бы, если бы не увидела Моль, висящую рядом со шкафом большую плоскую коробку род стеклом.

– А это люди называют коллекцией бабочек, – ответила Муха, – хочешь, давай полетим, посмотрим.

И они опустились на стекло. Когда Моль рассмотрела, что было там внизу, ей стало не по себе. Внутри, насаженные на острые булавки, сидели, расправив крылья, ее засушенные красавицы подружки. Моль вздохнула – и отправилась обживать шкаф.

"Ничего, я привыкну и научусь обходиться без нектара, невелика беда: лучше есть, что попало, хоть жесткую шерсть, чем красоваться на булавке под стеклом или мерзнуть на холодном лугу. Ну, пусть серенькая, пусть дурнушка, зато мне здесь сытно и тепло", – размышляла она, доедая старый носок. "Дурнушка, да не глупышка", – потихоньку распевала она, вспоминая своих подружек на лугу, когда за окнами все замело, и холодный ветер бился в обледеневшие окна.

Моли часто снилось, что она то огромная красивая бабочка, порхающая с цветка на цветок на летнем лугу, а то маленькая серенькая Моль, забившаяся в старый шкаф. Она вздыхала и просыпалась, так и не решив, что же лучше.

* * *

После того, как приснилась мне история о благоразумной Моли, несколько дней провел я безвылазно под крышей, в одной из маленьких комнатушек моих временных владений. Зарядили дожди, да такие, что и носа не высунешь. И все это время ни разу ничего мне не приснилось. Я уже было, совсем приуныл и подумывал о возвращении в город. Но через неделю, хоть изредка, стало проглядывать солнце. И к середине июня установилась, наконец, великолепная летняя погода, и я отправился на рыбалку.

Солнце едва взошло над горизонтом, и засверкал, заискрился росистый луг. По нему вышел я к реке и расположился с удочкой у маленькой заводи. И поплавок замер на водной глади.

Я долго и терпеливо ждал клева, но напрасно, и, видимо, задремал. А когда открыл глаза, то рядом с неподвижным по-прежнему поплавком увидел крупный зеленый бутон, наполовину выглянувший из воды. Я так удивился, что даже спать расхотелось, и стал наблюдать, что будет дальше. И увидел, как медленно, лепесток за лепестком, бутон превратился в великолепную белую лилию. Я осторожно смотал удочку, чтобы не потревожить белоснежную красавицу, и перешел на другое место.

Вскоре начался клев и к полудню я вернулся домой почти с двумя десятками окуньков и плотвичек. И в эту же ночь приснился мне великолепный, сказочный сон, который я записал и назвал:

Белая лилия (История третья)

Тихо июньским днем на лесной поляне. Жмурятся нежно на солнце цветы, лишь только шмель ворчливо прожужжит: "ж-ж-жарко", кузнечики лениво позвенивают, да ветер листвой перебирает. А ночью тут суета: Светлячки карнавальными фонариками повисают на кустах, освещая поляну, и цикады мелодичные напевы выводят. Столпились, без конца хихикая, легкомысленные Ромашки, плывут в хороводе веселые Колокольчики, позванивая в такт цикадам; и желтый Донник, пестрый Вязель и весь цветочный, яркий народ.

В сторонке вздыхает Василек, боясь поднять глаза на прекрасную Лилию. Она величаво восседает на троне в великолепном золотисто – оранжевом платье в темную крапинку. Много лет подряд на большом карнавале выбирают ее королевой красоты. Покачивает она изящной шейкой, томно прикрыв глаза, будто не замечая восхищенных взглядов и не слыша лестный шепот преданного Подмаренника и грустных вздохов Василька. Она мечтает о карнавале, ей нельзя волноваться и уставать, чтобы опять быть красивее всех. Лишь изредка обеспокоено поглядывает она на пестрый хоровод и улыбается: нет равных ей.