Волшебная подушка

Скрипя зубами, пришлось новоиспечённому государю вручить ключи от кладовой Грамотею. Шло время. Сугробы почти закрыли дупло, из него едва доносились приглушенные голоса. Ясно слышались лишь повелительные речи "мудрейшего Желудина". Однажды я услышал:

– Мы должны избавиться от старых и слабых. Только самым сильным выпадет честь завоевать для меня новые земли. Я мудрейший и справедливейший Желудин должен повелевать всем миром.

В дупле раздалась возня, и из него полетели в снег связанные желудята. На время все стихло. Но не надолго. Вновь визгливый голос повелителя нарушил тишину:

– Ах, ты, паршивый лодырь! Как почистил ты мои царские башмаки! В темницу его! Пусть умирает голодной смертью, чтобы все видели, как я наказываю нерадивых. Это тебе не цветочками любоваться! Все должны работать день и ночь. Я не собираюсь кормить тунеядцев.

Утром новые крики донеслись их дупла. Лупоглазый захватил кладовщика Грамотея, который разговаривал с арестованным. И тут же возмущенная толпа вышвырнула обоих к уже заметенным снегом вчерашним жертвам. Лающие крики Желудина и восторженный, торжествующий рев толпы заставил меня содрогнуться. Захотелось крикнуть:

– Люди остановитесь!

Но тут я вспомнил, что это, к счастью, лишь видение. И подумал: "Оля-ля! Дальше уже не интересно. Это не сказка. Такое мы уже не раз видели в нашем мире. И не дай бог – это повториться!"

Я сделал над собой усилие и открыл глаза. За окном по-прежнему была весна. Уже отряхнули последний снег деревья. На проталинах появились первые ростки. Пробуждалась от зимнего сна природа. А в книге, что все еще лежала у меня на коленях, желудята весело улыбались мне. И так хотелось верить, что в нашем мире все будет еще хорошо. Совсем не так, как привиделось мне.

Рыжая чайка Еугения

Санкт-Петербург. Вокзал. Обычная суета и толчея. Заканчивалось лето. Горожане возвращались с дач и далекого юга с корзинами яблок и винограда. Я же с утра был не в духе. Дела задержали меня в городе на все лето и теперь, мне казалось, было поздно отправляться к морю. Я не сомневался, что отпуск будет неудачным и скучным. Представились пустые неуютные пляжи и длинные вечера. Небо хмурилось, и когда я вышел к поезду, стал накрапывать совсем по-осеннему дождь.

"Поистине, как говорят мои друзья, у меня талант все делать не вовремя", – ворчал я про себя, устраиваясь в полупустом вагоне. В купе я оказался один и мирно проспал до самого утра.

Поезд прибыл в Симферополь. Выйдя из вагона, я подумал, что может быть все не так плохо. Солнце припекло совсем по-летнему, так что мне пришлось основательно оглядеться и уложить в чемодан и пиджак и плащ. И уже немного повеселев, я оправился дальше. Автобус мчался мимо деревень с каменными домами под черепичными крышами, мимо садов, отягченных созревающими яблоками и совершенно зеленых лесов. Все чаще появлялись высокие холмы с каменистыми осыпями и виноградниками, вдали виднелись горы с каменными хребтами, напоминающими огромных древних рептилий. Еще один поворот, и мы въехали в южный городок и вскоре остановились на небольшом "пятачке", где мне нужно было выходить. Автобус отправился дальше, а я стал разыскивать нужную мне улицу. Здесь с недавних пор поселился мой старинный друг и родственник Андрей.

Дом его оказался крайним на узкой улочке у подножия холма. Его окружал запущенный сад. Виноград одичал и, оплетая крышу сарая и сливовые деревья, свисал до самой земли. В этом зеленом великолепии виднелся небольшой флигелек с двумя окнами, совсем рядом были стены старинной крепости и вершина холма с древними постройками, оставшимися от некогда могущественного города.

Вечер пролетел быстро с застольем и воспоминаниями и, засыпая под стрекот цикад, я уже не жалел о позднем отпуске. Почти все последующие дни я был предоставлен самому себе. Андрей ушел в рейс, он был штурманом на круизном судне, а его жена – моя сводная сестра – Алина, работала в военном санатории на другом конце города и возвращалась поздно. Так что я проводил время на пляже или бесцельно бродил по живописнейшим окрестностям города. К морю приходилось спускаться по узкой старой каменной лестнице с высокими, трещиноватыми ступенями. На площадке, у самого пляжа, был маленький базарчик, где продавалась вяленая рыба, виноград, арбузы, разные пирожки и соленые каперсы. Там же небольшой паренек в выленялой футболке и шлепанцах продавал сувениры: засушенных крабов, маленьких переливчатых зверюшек из керамики и свистульки из белой глины. Они были удивительно забавные и звонкие. И туристы, направляясь в крепость, толпились возле паренька, высвистывая на все лады. Возвращаясь под вечер мимо торговой площадки, я замечал, что белых свистулек у паренька почти не было, но неизменно оставалась одна большая яркая свистулька, похожая на рыжую чайку.