Волшебная шапка

Хотите, теперь опишу вам эту девчонку? У неё большущие глаза, лицо удлинённое, белое, волосы заплетены во много-много косичек, такая тоненькая, что кажется, кашлянешь – и она улетит. А какая умная! Наш мудрый Ариф – шишкоголовый, нынешний семиклассник, ей в подмётки не годится. У неё хоть по арифметике, хоть по геометрии, хоть по русскому, хоть по немецкому – по всем предметам пятёрки. Девчонка что надо, если бы не одна её вредная привычка: всё время недовольно морщит нос. Так хочется ей сделать много хорошего! Неутомима, как муравей. Тоненькие ручки её постоянно чтото делают: переписывают, стирают, разглаживают, поправляют. А прилипчива до невозможности! Знаете, в весеннюю дождливую пору на урючинах появляется липучка – елим называется, пристанет – не отдерёшь. Саддиниса точно вот такая липучка. Опять и опять:

– Хашимджан-ака, когда будем готовить уроки? Хашимджан-ака, сегодня гулять не пойдёшь!

– Не мучь меня, курносая, – огрызаюсь я иногда.

– Почему ты так говоришь? – обижается она.

– Да потому что ты в самом деле курносая.

– Если и курносая – не твоё дело! – сердито поворачивается она и уходит прочь, тогда мне её становится жалко.

Сейчас мы готовим уроки в маленьком солнечном кабинетике Саддинисы. Во дворе возится дедушка-садовник Саддинисы. Папа её работает бухгалтером в колхозе, стучит костяшками счётов и горя не знает. Мама воспитательницей в детском саду, так что её тоже нет дома. По двору бродят нахохленные несушки. На винограднике галдят воробьи, пируют – там ещё полно винограда.

– Эй, Хашимджан-ака, куда это ты уставился?

– Никуда я не уставился.

– Да уж не оправдывайся, и так вижу! Заставил меня вслух читать, а сам витает в облаках. Какое упражнение задавали по русскому?

– М-м… не помнится что-то…

– Велели сделать триста пятьдесят первое упражнение. Ты же записывал в дневник!

– Записать-то записал, но что-то не совсем понял объяснение учительницы.

Саддиниса, точь-в-точь Нина Тимофеевна, принялась растолковывать мне, как надо выполнять упражнение.

– Теперь понятно? – спросила, закончив.

– Нет, не всё.

– Сколько родов в русском языке?

– Шесть! Нет… кажется, три.

– Хорошо, назови их.

– Мужской, женский и средний род.

– Какие слова относятся к мужскому роду?

– Мужские, конечно, – без запинки ответил я.

– Какие мужские, с какими окончаниями? – допытывалась Саддиниса.

– Хочешь женский род скажу? Слова женского рода оканчиваются на «а», «я»… Точно?

– Точно. А среднего рода?

– Среднего?.. Сейчас… как его…

– Слово «перо» какого рода?

– Вспомнил! Слова, оканчивающиеся на «о», «е», относятся к среднему роду. Перо, поле, метро…

– Да ведь всё знаешь, Хашимджанака! – обрадовалась моя маленькая учительница. – Только очень уж ты ленив.

Эта маленькая товарищеская критика не могла испортить удовольствия от похвалы.

– Да ведь мы тоже человеки! – И я принялся отплясывать.

Саддиниса терпеливо дождалась, пока я успокоился, потом опять вернула меня к упражнению триста пятьдесят один. Мы, оказывается, должны составить предложения, употребляя слова всех трёх родов. Я расчертил страничку на три части и принялся за работу.

– Какого рода слово «товарищ»? – спрашивает Саддиниса.

– Мужского рода, товарищ Саддихон.

– Добавь к нему ещё одно слово.

– Акрам – мой хороший товарищ.

– Молодец, товарищ Кузыев! – похвалила Саддиниса. – Теперь запишем это предложение в тетрадь.

Вот так, предложение за предложением, мы исписали целую страничку. Саддиниса радовалась моим способностям и первым признакам усидчивости, как сказала она сама. Да и я был доволен собой. Но вот маленькая учительница взяла мою тетрадь и тут же всплеснула руками.

– Вай-буй, да ведь тут ошибка на ошибке!

– Какие ещё ошибки? – возмутился я. – Всё верно до точки.

– Слово «зелёный» пишется через «е». А ты написал «зилёный». – Она, как обычно делает Нина Тимофеевна, красным карандашом подчеркнула ошибку.

Я промолчал. Тут уж не поспоришь – красный карандаш!

Через несколько минут моя страничка алела, как небо перед закатом.

– Исправь ошибки и перепиши, – приказала Саддиниса.

Роптать, упираться я не стал: боялся, что Саддиниса откажется заниматься и прогонит домой. Собрал всю силу воли и снова принялся за работу.

Верите ли, за всю свою жизнь я столько не писал, сколько написал сегодня за один присест. Сегодня, в этот цветущий солнечный день, в этом попахивающем мышами кабинетике Саддинисы я совершил подвиг – исписал целых две страницы! Отложил наконец ручку и воскликнул:

– Саддиниса! Помочь тебе подмести двор?

– С чего это ты вдруг? У тебя других дел нету?

– Хочу помочь тебе, – пробормотал я, направляясь во двор. – Если признаться честно, хочется сделать для тебя что-нибудь приятное.

Но я ведь вам говорил, что другой такой упрямой девчонки, как Саддиниса, на свете нет. Она вырвала веник из моих рук.

– Если хочешь сделать мне что-нибудь приятное, садись, будем повторять физику.

– Но у нас завтра нет физики!

– Если хочешь стать отличником, уроки надо повторять ежедневно.

Куда денешься? Саддиниса всегда права, спорить с ней бесполезно. Я сел к столу, открыл учебник физики.