Волшебная шкатулка

- Ну, Костя, сегодня играем, завтра уезжаем. Больше трех дней мне не усидеть на месте. Привыкли ноги ходить, и никак их не удержишь. Завтра беру курс на Мариуполь.

Пришел Артемка, и от него мы узнали, что хозяйка "отошла" и теперь очень "нудится". Вчера целый день зевала, спать хотела, а посадить за стойку было некого.

Решили, что наступил самый подходящий момент для моего возвращения.

В харчевню вошли все трое: впереди Евсеич, за ним я, за мной Артемка.

- Мадам,-сказал Евсеич, галантно кланяясь,- на днях вследствие моего врожденного легкомыслия, житейской неопытности Кости и вашего африканского темперамента произошел весьма печальный случай. Позвольте уплатить вам восемь копеек и уверить вас, что веник имеет только одно назначение - мести сор. Я поклялся именем святой Пелагеи, покровительнице всех харчевен, что вы Костю отныне пальцем никогда не тронете. Бойтесь, мадам, превратить меня в клятвопреступника! В гневе я режу трактирщиц, как кур. Адью, мадам! Весной я ваш гость.

Затем он взял меня за руку, отвел в сторону и сказал:

- Ну, Костя, до свиданья! До весны я побываю на родине, весной опять буду в ваших краях. Жди, Костя! Шкатулка будет твоя!

ВОЛШЕБНАЯ ШКАТУЛКА

И я стал ждать весны; время тянулось медленно и тоскливо.

Осенью неделями моросил мелкий дождь. Не верилось, что когда-нибудь опять выглянет солнце, из земли полезут лебеда и калачики, а на каменных плитках харчевни высохнет наконец грязь.

Выпал первый снег. Все посветлело и прояснилось вокруг, даже стены харчевни, даже лицо хозяйки.

Прошли и лютый февраль и влажный март. И наконец над немощеной площадью заколебался прозрачный пар, и земляные дорожки между лавками стали быстро подсыхать.

Нетерпение мое возрастало.

Артемка, заходя навестить меня, всякий раз спрашивал:

- Ну как, не было? - И, хотя весна еще только-только задышала, удивлялся:-Вот же как долго человек идет!

Что человек "идет", ни я, ни Артемка не сомневались.

- Не такой он, чтобы зря болтать, - говорил Артемка и добавлял:- Наверно, уже близко.

Дни шли за днями. На смену отцветшей в скверах сирени по всем улицам города забелела акация и тоже отцвела, усыпав тротуары высохшими белыми лепестками.

А Артемка все спрашивал:

- Ну как, не было? Ну чего он так долго идет? Но когда и розы отцвели, в наши сердца закралось сомнение. Первым усомнился Артемка;

- А может, он идет, да не сюда?

- Как не сюда?-испугался я.-А куда же?

- Да мало ли на свете всяких городов! Их аж четырнадцать: Петербург, Ростов, Вареновка...

И вот однажды, когда хозяйка ушла к кому-то на крестины, а я уныло сидел за стойкой, в харчевню вошел седенький старичок. Не торопясь снял он свою котомку, отвязал жестяной чайник и вытер лысину красным платком.

- Сынок! - позвал он меня. Я подошел.

- Покушать чего найдется?

Старик степенно поел, потом спросил кипятку и заварил чай. Он вынул из котомки и положил на стол кулек с вишнями, жестяную коробочку с сахаром и вязку бубликов.

- Чайку выкушать желаешь? - предложил он мне. Я притащил еще одну чашку и уселся против деда. После того как мы с удовольствием выпили по третьей чашке, дед сказал:

- Вот пью я с тобой чай, беседы беседую, а как зовут тебя, касатик, не знаю.

Узнав, как меня зовут и чей я сын, дед закивал головой:

- Так-так, приметы эти самые. Адрес правильный, в самую точку...-И вдруг неожиданно спросил:-Это, значит, тебе Алексей Евсеич обещал доставить машинку?

Я еле мог прошептать:

- Мне... Дедушка, миленький, а где же он?

- В бараке он заразном, в больнице, значит. Пробирался сюда, к морю. До Ростова мы шли вместе, а в Ростове его тиф подломил. В ночлежке на нарах мы рядом лежали, когда его в жар стало бросать. А как приехала будка, чтоб в барак его свезти, он и говорит мне: "Разденут меня, отберут одежонку и вещицы. Барахло-то при выписке назад отдадут, а шкатулку, что при мне, как пить дать стянут. Так ты, дед, возьми ее с собой и отдай мальцу, которому я ее пообещал". Рассказал мне все приметы, где найти тебя, и показал, как эту шкатулку в действие приводить. На другой день пошел я в барак, чтоб, значит, повидать его или хоть бы узнать что про него, а фельдшер и говорит: "Ты, дед, сюда не ходи, не разноси лаптями заразу по всему свету. Коли умрет, так и без тебя умрет". Вот он какой, фельдшер-то этот!.. Ну, а шкатулку я доставил тебе в исправности.

Дед наклонился к котомке, покопался в ней и, кряхтя, вынул что-то, завернутое в зеленую тряпицу.

- Вот она,-сказал он,-шкатулочка-то твоя. За-ня-атная штука!

Как заколдованный, смотрел я на руки деда, которые бережно протирали тряпочкой черную, тускло поблескивавшую шкатулку. Я видел на ней три белых перламутровых кружочка, от прикосновения к которым должна появиться прекрасная наездница, и боялся шевельнуться, чтобы не исчезли, как в сказке, и чудесный дед и волшебная шкатулка

А дед все гак же неторопливо объяснял;

- Замечай! Вот эту ручку надобно покрутить двенадцать раз: будешь крутить больше-пружинка лопнет, и твоему цирку крах наступит Ну считай: раз, два, три...

Я осторожно стал вращать рычажок.