Волшебная сказка

— Надавать ему или чего-нибудь в этом роде, — хрипло прошептала она.

— Надавать ему? — Люк громко рассмеялся. — Ей-богу, Мэгги, у тебя необыкновенно живое воображение. Разумеется, я не буду его бить! Если я его ударю, от него мокрое место останется. — Внезапно он помрачнел. — На первый раз я просто позвонил ему и дал несколько советов на будущее.

Мэгги поежилась. Судя по прозвучавшей в его голосе враждебной нотке, ей ни за что на свете не хотелось бы в это утро побывать на месте Гика Теннера.

Люк открыл дверь.

— Оставляю тебя, чтобы ты смогла переодеться. Поспеши.

Она спустилась в столовую ровно через двадцать минут и обнаружила сидящую на высоком детском стульчике Лори, весь нагрудник которой был заляпан чем-то, напоминающим земляничный йогурт. Перед ней сидел Люк, макал вырезанных из поджаренного хлеба солдатиков в сваренное всмятку яйцо и передавал их дочери. Некоторые солдатики, вероятно, все же попадали ей в рот, но большинство из них валялось на полу.

— Лори, Лори, — с шутливым недовольством выговаривал ей Люк. — Когда же ты научишься вести себя за столом!

Он поднял голову, заметил Мэгги и одобрительно кивнул.

Надо признаться, она весьма тщательно продумала свой наряд, памятуя его вчерашние замечания, — хотя впоследствии он и взял свои слова обратно, — и решила: будет лучше, если она покажет ему, что вовсе не слоняется целыми днями, стараясь изобразить из себя роковую женщину. Остановившись на черных джинсах и просторном темно-оранжевом свитере, Мэгги заплела волосы в косу на французский манер, с подходящей по цвету оранжевой лентой и, употребив минимум косметики, выглядела теперь совсем юной и невинной.

Жаль только, что я и на самом деле юная и невинная, подумала Мэгги, беря кусок поджаренного хлеба и намазывая его сливовым джемом. Будь я немного старше и опытнее, тогда, может быть, он смотрел бы на меня по-другому, взглядом соблазнителя, а не снисходительно-отеческим. Она откусила большой кусок и повернулась, чтобы снова посмотреть, как ест свой завтрак Лори.

Девочка выпучила на нее глаза и что-то проворковала. Мэгги мгновенно умилилась.

— Какая хорошенькая, — сказала она со вздохом.

— Так-то оно так. — Люк поднял голову. — Но будь готова вовремя увернуться, — спокойно предупредил он. — Во всех книгах по воспитанию детей говорится о том, что они должны научиться есть сами, это якобы развивает в них независимость, координацию движений и так далее и тому подобное. Только в этих трактатах не предупреждают, что маленький ребенок способен забросать кусками еды всю комнату! Лори, дорогая, пожалуйста! — протестующе увертывался он, когда маленькая пухлая ручка стала засовывать смоченный яйцом кусок хлеба прямо ему в рот. — Это же твое!

— Па-па! — Лори победно просияла, и смягчившийся Люк послушно съел то, что было ему предложено.

От этой сцены сердце Мэгги дрогнуло. Люк являл собой воплощение женских мечтаний — темноволосый, сильный, могущественный. Однако, по словам его матери, в деловом мире он имел репутацию хладнокровного и не знающего жалости дельца. В нем ощущалась спокойная уверенность человека, хорошо знающего себе цену. Множество женщин почитали за счастье встречаться с ним. И все же... сидящий здесь и играющий со своим ребенком Люк казался ей бесконечно далеким от этого образа крутого, пользующегося успехом у женщин бизнесмена. В нем чувствовался неиспользованный запас нежности, что добавляло к его многогранной личности что-то новое.

Счастливая Лори, что у нее есть такой любящий отец, как Люк, с тоской подумала Мэгги. Своего отца она почти не помнила. После его отъезда в Индию изредка приходили письма, в основном описывающие достоинства очередного найденного им гуру, потом перестали приходить и они. И лишь несколькими годами позднее стало известно, что он умер в каком-то маленьком горном селении, потеряв здоровье и силы, но сохранив свои высокие помыслы.

Люк посадил Лори к себе на колени и старательно вытирал с ее личика остатки еды, которыми она себя разукрасила, а девочка вертелась как угорь, пытаясь ускользнуть от салфетки.

— Сиди спокойно, Лори, — повторял он, но в его голосе не ощущалось ни малейшей надежды на то, что дочь послушается его хотя бы на секунду.

Присев на корточки, Мэгги принялась подбирать с ковра кусочки хлеба.

— Спасибо, — сказал Люк. — Я как раз собирался заняться этим.

Он внимательно наблюдал за тем, как она, взяв тряпку, начала вытирать оставшееся на ковре пятнышко яичного желтка, и, подняв голову, Мэгги спросила:

— Что-нибудь не так?

— Нет, — медленно ответил он. — Просто большинство женщин — вернее тех женщин, с которыми я был знаком, скорее умерли бы, чем стали подтирать с пола яичный желток в столь ранний час. Они позвали бы прислугу.

Мэгги посмотрела на него сквозь упавшие на глаза волосы.

— Моей матери сейчас нет, так что звать некого, — напомнила она. — Ты это имел в виду?