Волшебная сказка Нью-Йорка

Кристиан перебирается на другой конец бара. Куда ни пойди. Непременно отыщется тип, источающий оптимизм. И тебе остается надеяться лишь на одно. Что ты, наконец, расплачешься, и слезы хлынут из глаз твоих потоком достаточно бурным, чтобы сбить мудака с ног. Неужели ты не видишь, сукин ты сын, что мне меньше всего на свете хочется быть счастливым на твой манер. Или узнать, какую, черт тебя подери, важную роль ты играл в жизни твоей матери. Да я бы с гораздо большим удовольствием подгримировал тебя для похорон. Когда ты помрешь. Чтобы те, кто увидят тебя в гробу, никогда уже не забыли.

— И вообще, друг, если тебе не нравится наша страна, так и катил бы отсюда подальше.

Поразительно. Слово в слово. Именно то, что я думал. И оставить здесь жену. Даже без надгробного камня. Потому что для камня, как мне объяснили, необходим шестифутовый фундамент, а он стоит денег. В выданном мне документе сказано. Настоящий договор, заключенный восьмого февраля. Обуславливает использование одного участка земли в качестве места для захоронения человеческого тела. Я уже больше не приду повидаться с тобой перед отъездом. Не преклоню головы на твою могилу. Слишком много слов и слишком многим нашептал я с тех пор. Тебе достались бы лишь осколки. Горе мое поистерлось о множество простыней и подушек. Когда мы в последний раз лежали с Фанни, держа друг дружку в объятиях. Она прошептала мне в ухо. Я приду к тебе ночью. Ты похож на лесное озеро, на котором никто не бывал и никто даже не знает, что оно существует. И когда я скользну в тебя, чтобы поплавать, смертельно боясь утонуть, потому что спасать меня некому. Может быть, птица с криком пролетит надо мной. Вот и в этом сумрачном баре тоже сидит в клетке птица, макая в воду клювик. Одна из посетительниц говорит, какая милая птичка. Приближается бармен, тихо вытирает стойку вокруг моего стакана и под ним.

— Ты, друг, на этого парня не обижайся. У него несколько месяцев назад вся семья погибла. Поезд навернулся с моста через реку Снейк, в Монтане. Сразу все и утонули. Не знаю, чего они там делали, но знаю, что он чувствует. Он до того одинок, что ему кажется, будто все они живы. Но человек он безобидный. У меня у самого двух братьев бульдозером задавило. Выпей-ка вот за счет заведения.