Волшебная страна

– Нет, не прямо сейчас. Сначала я тебя вымою, накормлю и дам тебе отдохнуть. Надеюсь, тебе здесь понравится, потому что Розелль, да Розелль, и не смотри на меня так, словно она предательница, – упаковала со мной столько еды, что нам хватит на месяц. Она, между прочим, едва не выдала меня там, в амбаре. Если месяца не хватит, я запру тебя здесь и опять поеду за припасами. Да, я запру тебя здесь, ты будешь пленницей любви, моя любимая, моя бесценная, – и он поцеловал ее в кончик носа.

А затем потерся отросшей щетиной о ее живот, и она невольно рассмеялась.

– А, ты понемногу смягчаешься, да? Я выну кляп, если ты обещаешь не кричать. Не то, чтобы тебя кто-нибудь здесь услышал, но я жалею собственные уши.

И он снял повязку с ее рта.

– Сет Колтер! Ты самый ужасный… Но он закрыл ей рот поцелуем, и это был сладкий поцелуй.

– Ты не сможешь отсюда убежать, так что успокойся.

Он опять ее поцеловал, на этот раз в поцелуе было больше страсти. И все еще касался ее губ своими губами, когда заговорил:

– Морган, милая, тебе… кто-нибудь… когда-нибудь говорил, что от тебя… ужасно пахнет?

– Ах ты! – И она изо всей силы запустила ему в плечо ногти.

Он удивленно посмотрел туда, где показалась капелька крови, и засмеялся.

– Значит, ты отплатила за порез на своем собственном плече. Но я бы тебя не поранил, если бы ты не металась, как обезумевший кролик.

– Сет, я нужна Адаму.

– Нет, любимая, ты ошибаешься. Адаму ты не нужна. По крайней мере, некоторое время. Представляю, как при твоем к нему отношении он и в тридцать два года будет мочиться в пеленки, в которые ею будет заворачивать его старушка мама, а она так никогда и не удосужится помыться.

Морган запротестовала было, но не смогла сдержать смешок. «Господи, какую смешную картину он нарисовал. Неужели я произвожу такое впечатление?»

– Еще неделя, и он разучится ходить. Ведь он уже разучился говорить.

– Но зачем ты меня привез сюда? – И она обвела взглядом стены домика.

– А что бы ты ответила, если бы я сказал: «Морган, давай проведем вместе две недели в горах?»

– Ну, я бы…

– Да ты бы нашла двести причин, почему мы не можем уехать.

– Но зачем ты мне заткнул рот, и завязал руки, и сорвал платье?

– Рот завязать было необходимо, иначе бы ты кричала всю дорогу, а мне не хотелось, чтобы ты сорвала голос, – и он улыбнулся, и на щеках у него показались глубокие ямочки. – А снял я с тебя платье потому, что очень хочу тебя. Я ведь в душе пират, похититель и развратитель юных девиц вроде тебя. – И он снова пощекотал ее своей бородой.

– Сет, – она смеялась, – но теперь ты развяжешь мне руки?

– Нет.

– Нет?

– Нет, пока тебя не вымою. От тебя пахнет хуже, чем от работников в амбаре.

– Сет!

– Я действительно так думаю. Если бы сюда заявился медведь, он принял бы тебя за медведицу.

– Эй ты! – И она попыталась связанными руками ударить его. – Ну почему ты не романтический влюбленный, какие описываются в литературе?

– А какого бы ты предпочла? С бурным темпераментом, который бы швырнул тебя на землю и немедленно взял, или коленопреклонного, целующего ручки?

– Ну, не знаю…

– Ну, признайся, моя Джиневра, ведь я твой Ланселот.

И она опять хихикнула:

– Но, сэр, правила благородного, романтического поведения запрещают рыцарю говорить прекрасной даме, что от нее скверно пахнет.

– Милая моя, но, может быть, «милая» не то слово… Любовь моя, хочешь верь, хочешь нет, но я все еще тебя люблю… хотя от прекрасных, царственных дам так не пахнет, они регулярно моются.

– Ну что ж, мой прекрасный рыцарь, может быть, вы отведете меня в туалетную комнату с ванной, где я могла бы помыться?

Сет бесцеремонно столкнул ее с колен, подошел к двери и распахнул ее настежь.

– Ванна вас ожидает.

– Но снаружи холодно. Давай нагреем здесь воды.

– Я захватил большой кусок душистого мыла и весь его истрачу на твое прекрасное тело.

– Это замечательно! Но я взрослый человек и сама сумею вымыться.

Его глаза просто пожирали ее.

– Да, я вижу, что ты взрослая, и именно поэтому сам хочу тебя помыть. И если ты не хочешь, чтобы я сию минуту набросился на тебя, быстро выбирайся наружу, чтобы я немного поостыл.

Она заколебалась.

– Хотя нет, нет, не беспокойся. Если ты не вымоешься, то будешь в совершенной безопасности.

И она поспешила выйти на холодный горный воздух, бросив на него сокрушительный взгляд.

У края горного потока она взглянула на него.

– Как насчет этого? – и протянула связанные руки.

Он достал было нож.

– Нет, – сказал он, подумав, и опять его спрятал.

– Сет, руки болят.

Взгляд его смягчился, но только на секунду.

– Нет, я тебе не верю. Вспомни, что ты моя пленница. А многие мужья и кляп бы оставили во рту.

– Сет!

– Если ты не поторопишься в ванну, ты замерзнешь насмерть. Вот только не знаю, как мне-то быть? Не хочется портить такие замечательные сапоги. Ага! Прекрасная мысль!

Он молниеносно скинул одежду и сапоги, и она успела лишь мельком взглянуть на его великолепное тело, потому что он схватился за веревку, которой были связаны руки, и потащил ее в воду.

– Пойдем, пленница.

У нее дух захватило, такая студеная была вода.

– Ой как холодно!