Волшебник

— И ещё одно дело. — Виктор посмотрел на генералов. — Нужно убирать Щёлокова. Пока особых дел за ним нет, но мафию уже начали оберегать, а порядки в местах лишения свободы совсем не советские, и так далее. Сейчас это реальная точка расползания коррупции. Убирать конечно не в смысле актировать, а что-нибудь такое подстроить. Пьяный дебош, или гулянку с девками.

— А почему не убрать? — Поинтересовался Галет. — Товарищ Сталин нас учил: «Нет человека — нет проблемы».

— Да не нагрёб он ещё на вышку. — Виктор развёл руками. — И строго говоря не нагребёт. Ну потихоньку берёт денежку у криминала, ну, строит схемки и темки личного обогащения. Но если за такое расстреливать, то каждого второго БХССника нужно к стенке ставить. А у нас не миллиардное население. Начнёшь стрелять, без людей останешься. Да и человек реально много сделал для милиции. Негоже его подводить под монастырь. Пусть уйдёт с почётом.

— Стараешься не грешить? — С ехидной улыбкой спросил Галет.

— Стараюсь жить по справедливости Вениамин Андреевич. — Виктор пожал плечами. — Особенно после того, как я узнал, что загробный мир всё-таки существует.

— Да. Неожиданно, но… понятно. — Галет кивнул. — Будут тебе девки, со скандалом.

За три недели которые он провёл в санатории, Виктор действительно отдохнул. Но и поработал немало. Пришлось ездить к Брежневу несколько раз, и выдержать почти экзамен, который учинили ему Галет и несколько приглашённых стариков. Его зачем-то гоняли по сапёрному делу, по оперативной подготовке, и зачем-то по математике и географии.

Но домой вернулся отдохнувшим и загорелым, на зависть родителям, которые были заняты на работе. Девятнадцатого справили его день рождения, а двадцать первого августа грохнуло.

В газете Правда, вышла огромная статья «Герой из МАИ» посвящённая происшествию в воздухе. Длинно рассказывалось об угонщике, его асоциальном характере, и моральном разложении, ну и как полная ему противоположность — светлый и достойный канонизации образ студента, вчерашнего школьника, уже проявившего себя задержанием матёрого шпиона.

Известия были чуть скромнее по внешним признакам, но тоже тщательно вывешивали геройский нимб, и делились с читателем леденящими душу подробностями, как Виктор был готов закрыть бомбу своим телом, но случившийся здесь же офицер советской армии Галаева Наталья, помогла обезвредить бомбу.

Всё это и многое другое вывалили на него родители потрясая газетами, и их ещё и пришлось успокаивать. И ведь не скажешь, что там было всё спокойно и быстро. Газеты же не врут! Вот и пришлось Виктору стоически выдержать полуторачасовую беседу с поучениями, что можно делать в самолёте, а что нельзя.

Виктор конечно же выслушал весь этот бред, и даже в некоторых местах кивал головой, соглашаясь в следующий раз не обижать взрослых дядечек, и не отбирать у них каку.

А на следующий день все газеты опубликовали текст указа о награждении Виктора званием Герой Советского Союза с вручением медали Золотая Звезда и ордена Ленина.

Вручали награду в Кремле, особым образом. В присутствии корреспондентов и внушительной группы высших чиновников государства, Брежнев приколол к пиджаку Виктора Звезду, и Орден Ленина, и специально для корреспондентов сказал несколько слов, о том какая хорошая молодёжь растёт в Советском Союзе, и как он всеми ими гордится.

Пришлось отдуваться и Виктору, на стихийной пресс-конференции, где журналисты спрашивали его обо всём, и даже о том, есть ли у него планы на женитьбу.

Николаев старался держаться с достоинством, не тормозить и по возможности честно отвечал на все вопросы, что было очень положительно оценено журналистами. А когда они ушли, Брежнев взял его под руку, и выведя на улицу кивнул в сторону белоснежной двадцать четвёртой Волги.

— А это тебе подарок на день рождения. Только не гоняй как я. — И счастливо рассмеялся.

Права на машину, ему выдали в городском управлении ГАИ, причём сам начальник управления, который долго жал руку, и говорил разные слова.

И наконец, Виктор сел за руль подаренной ему машины, завёл двигатель, и сразу выключил. Звук был какой угодно, но только не от родного двухлитрового стосильного волговского мотора. Он вышел из машины и открыв капот увидел здоровенный и явно тяжелый мотор в усиленной раме.

Машина, которая ему досталась в среде знающего народа называлась «Догонялка» и была сильно модернизированной Волгой под индексом 24-24. То есть двадцать четвёртая Волга, с двухсотсильным пятилитровым двигателем ЗМЗ 24-24 который ставили на Чайку и на БРДМ. Никак внешне не отличаясь от серийной двадцатьчетвёрки, она имела коробку — автомат, гидроусилитель руля, другую подвеску, и усиленный кузов.

Но шла машина замечательно. Ровно, мощно, и даже на кочки реагировала мягко, глотая подвеской всякую мелочь. Трубка телефона находилась в блоке между передних кресел, как у таксистов, только разница была в том, что в багажнике стоял дополнительный блок шифратора и куда более мощный передатчик.