Волшебник

— Да ты не сердись, Валер. Я же шучу. Мы же должны все быть одной командой: и тренер, и менеджмент, и девчонки.

Валерий пожал плечами.

Он провёл тренировку по новой системе, в которой совместил наработки немецких популярных тренеров и голландских коучей. Когда занятия закончились и футболистки пошли в подтрибунное помещение, они завязали разговор с тренером. Вероника Михайлова сказала:

— Валерий Егорович, мне так понравилось ваше интервью.

— Что все его посмотрели? — недовольно спросил Валерий.

— Его посмотрели уже четыре миллиона человек, — просветила его Анастасия Огородникова.

— Какой кошмар, — Валерий помотал головой, — людям делать нечего — смотрят всякую фигню.

— И вовсе не фигню, — не согласилась Оля Трофимова. — Вы просто блистали там. Эта Волкова не знала уже как к вам прицепится. Только и искала всякое такое гадкое, чтобы вас опорочить.

— Сучка она, — сказала Даша Дурова.

— А вы просто герой, — сказала Галя Ткачук.

— Секс-символ, — добавила Карина Солнцева.

— Вы у нас самый любимый человек в команде, — сказала Рита Иванова.

— И ещё Ян, тоже хороший парень, — сказала Рита Караваева.

У Валерия настроение несколько испортилось, и он решил не идти в раздевалку к девчонкам, пройдя сразу в свой кабинет.

— Валерий Егорович, а наставления на игру? — спросила Галя Ткачук.

— Потом.

Поздним вечером Валерий встретился с Ангелиной на стоянке автомобилей у большого супермаркета на окраине города. Геля села к нему в автомобиль. Она обняла Перевалова и они поцеловались в губы.

— Эх, — Валерий вздохнул, — мы даже нормально посидеть в кафе не можем. Теперь меня многие узнают в городе. Когда команда стала выигрывать, народ потянулся на стадион.

— О тебе пишет местная пресса и в интернатах на местных сайтах тебя обсуждают, — подтвердила Ангелина.

— Что пишут?

— В основном положительное. Хвалят.

— Надоело мне таиться уже, прятаться.

— Мы можем официально оформить отношения.

— Официально? Я был два раза женат и всё это кончилось печально.

Геля вздохнула и поглядела в сторону.

— Ты никогда не женишься на мне.

Валерий приобнял её и попытался успокоить.

— Гелечка, пойми, какую травму психологическую я пережил. Если третий брак не сложится, я свихнусь окончательно. Мне надо быть уверенным, что я больше не промахнусь. Ты замечательная, красивая, хорошая, а я в душе уже глубокий семидесятисемилетний старик. У меня всё сердце в дырках, вся душа изломана, исковеркана.

— Ты не выглядишь, как старик. Ты просто огурец.

— Это внешняя оболочка. А душа никого не волнует.

— Тебя же все стали ещё больше любить, когда команда стала побеждать. Ты должен радоваться этому.

— Я радуюсь. Как могу. Но на душе всё равно тяжко.

Ангелина сильно вздохнула.

— Всё ясно.

— Что тебе ясно? — не понял Ангелину Валерий.

— Ты просто меня не любишь. Я не такая, как эти все твои фифы: Карасики и прочие. Как ты говорил в интервью, что влюбился, как последний идиот.

— Что с того? Это всё в прошлом. А ты настоящее.

— Надолго ли?

— Давай не будем торопить события. Счастье любит тишину. Я знаю один отельчик в районе, где нас никто не сдаст, да и не узнает наверняка.

— Отель? Я не привыкла шастать по отелям, как шлюшка какая-то.

— Это не для шлюшек, а для тех, кто любит друг друга. Слушай, а поехали ко мне домой.

— К тебе? Домой?

— Да.

— У тебя большой дом?

— Смотря с чем сравнивать. Поехали заодно и посмотришь.

Следующая игра "Экскаватора" была на выезде в Челябинске с местной "Теплотрассой", которая болталась между серединой таблицы и её дном. В серо-чёрной форме челябинские футболистки выглядели очень агрессивно и инфернально одновременно. Они вели себя грубо и вульгарно, осыпая грязными ругательствами и угрозами своих соперниц: "чего вылупилась, прошмандовка московская?", "я тебя урою, шмара", "вам конец, курицы". Не менее зловещая атмосфера царила и на стадионе, который был заполнен на треть и всё это был, что называется, местный "золотой генофонд нации". Некоторые мужчины сидели с обнаженными торсами, тела которых были изрисованы тюремными татухами, иллюстрирующими их сложные неоднозначные жизненные пути. Многие откровенно бухали и гремели бутылками: водки и пива. Когда болельщикам не нравилось, что происходило на поле, вниз летела обглоданная вобла и прочий мусор. Из стражей порядка на стадионе присутствовал только один дремавший на первой скамье у входа в подтрибунное помещение молодой младший сержант. Около скамейки "Экскаватора", у которой ходил и кричал команды футболисткам, сбоку от неё расположилась группа из семи полуголых агрессивно настроенных болельщиков. Один из них бросил Валерию:

— Ты чего, осёл московский, суетишься? Если твои овцы сегодня выиграют, я тебя урою после игры. Ты особо губу не раскатывай на победу. Скажи твоим, чтобы они не мельтешили, не старались. Я своё слово держу.

Валерий краем глаза осторожно осмотрел этого болельщика. Он был весь в наколках с противной протокольной рожей. Валерий расслышал, как его кореш попытался его остудить:

— Отстань от него. Он наш — он свою жену-потаскуху завалил.