Волшебник для мамы (СИ)

— Правильно. У тебя хорошо получается говорить на едином. А Миша велел передать тебе письмо и сказал, что ты поправишься быстрее если его прочтешь.

— Ты видела ее.

— Не путай. Его.

Я исправилась и задала вопрос снова.

— Нет. Не видела. Я письмо передала только. А его принес Йозеф. Он часто приносит нам известия о Мише и мы долго смеемся. Не переживай о нем. С ним все хорошо.

Алевтина говорила медленно, четко проговаривая все слова. Так что бы я смогла без труда ее понять. Она сильно меня обняла и поцеловала в щеку.

— Я скоро к тебе еще раз зайду. Можно?

— Конечно.

— Я сейчас продиктую Моте слова, которые ты должна будешь выучить и я смогу рассказать тебе о некоторых проказах твоего сына.

Мы еще долго разбирались со словом «проказы», поскольку я его еще не знала, но судя по всему мой словарный запас быстро пополнится.

3

— Вы великовозрастные ИДИОТЫ! — Алевтина метала громы и молнии в провинившихся по ее мнению эльфов. — Вы МУЖИКИ! — это было сказано с таким презрением, как-будто все и сразу объясняло. — Вы своими очень эрудированными мозгами даже не соизволили подумать! Саша в первую очередь ЖЕНЩИНА. Вы о чем думали, когда начинали лечение?

— Алевтина, дорогая, что мы сделали не так? — подал голос темный эльф, трусливо прикрываясь профессором Эллери.

Оба умудренных жизнью и образованием профессора прекрасно представляли себе последствия гнева дракона… тем более драконицы, а потому заняли стратегически важное для побега положение — возле окна. И совсем не важно что этаж третий… срастят кости, а вот восстать из пепла у них вряд ли получится.

— Вы еще и спрашиваете? А раньше не додумались?

Профессура замотала головой, подать голос никто не решился.

— Нужно было начинать с лица!

— Аля, но она бы не смогла нормально двигаться… Там такие спайки были… и многие мышцы повреждены.

— Да какая разница! — Алевтина махнула рукой. — Вы поймите, она в глубочайшей депрессии из-за своего лица. Она боится показаться сыну! Она перестала верить в себя… Как же вы не понимаете.

Драконица махнула рукой и присела на стул. Эльфы бочком, пытаясь не вызвать раздражения у Алевтины приблизились к ней и присели у того же стола.

— Объясни, пожалуйста.

— Вы давно ее видели?

— Нет. Недавно проверяли ход восстановления.

— Вы видели ее глаза?

— Ну…

— Значит не видели. Обратите внимание. Они перестали светиться счастьем… У нее в глазах боль и страх… Даже надежды нет, а это страшно… Вспомните ее. Она надеялась и радовалась, даже когда вы ставили опыты с изменением формы… Она улыбалась сыну и отбрыкивалась от Атона. А последние ее недели… до дня рождения? Она светилась счастьем. Но сегодня я увидела не Сашу, а забитую и не уверенную в себе женщину. Даже когда я принесла письмо от Миши, она не была счастлива. Она страдала. Ей хотелось его увидеть, но она боялась. Боялась даже надеяться на встречу. Какие же вы мужики не понятливые… Лицо для женщин очень многое значит… А что с ее грудью?

— Ее нет. Видимо отрезали эти…

— Как отрезали? Это просто невозможно… И вы ее еще не восстановили. Так?

— Но, Аля, мы не можем действовать так быстро… Это сложно. И для нас и для Саши… Там нужно было нарастить пострадавшие мышцы… Подлечить кожу…

— Идиоты…

Алевтина махнула на них рукой и тяжело вздохнув вышла из кабинета… Она собиралась намылить шею еще одному провинившемуся по ее мнению мужчине. Но перед разговором с ним, ей нужно успокоиться.

— Атон, есть разговор. — Алевтина как всегда не церемонилась, когда считала, что тема беседы стоит потраченного на нее времени, а потому совершенно спокойно зашла без стука в комнату демона. Он сидел за рабочим столом и что-то писал. — Атон, я к тебе обращаюсь… Оторвись от бумаг.

— Подожди секунду… Сейчас напишу… Вот. Все, я тебя внимательно слушаю.

— Я хочу поговорить об Александре.

— Что-то случилось? — демон напрягся, прислушался и потом облегченно выдохнул. — Все в порядке… О чем ты хотела поговорить?

— Вот как раз об этом… Ты нашим эскулапам говорил о душевном состоянии Саши.

— Нет. А нужно?

— Мужчины… Когда же вы поймете, что женщины, они и на смертном одре остаются женщинами… Ты взрослый мальчик… Ты говорил с ней?

— О чем?

— О чувствах, мыслях, желаниях… Ты говорил, что любишь? Что скучал и искал ее… Хоть о чем-нибудь?

— Нет.

— Почему?

— Она меня не помнит и сначала сильно испугалась… У нее была паника. Сейчас просто страх… Но я подожду… Я буду ждать ее сколько нужно.

— Такой большой и такой глупый. Она не тебя боится, она себя боится, жизни… всего. Она не уверена и растерянна.

— Нет, не растерянна. Я чувствую у нее есть цель…

— Единственная ее цель увидеть сына… Заметь увидеть, но не встретиться. Она боится своего вида и того как на нее будут реагировать другие.

— И что же делать?

— Поговори с ней… Просто поговори.