Волшебник Изумрудного города

«Как они к ней попали? — растерянно думала Бастинда. — Неужели хилая девчонка осилила могущественную Гингему, повелительницу жевунов? И все же на ней башмачки! Плохо мое дело: ведь я пальцем не могу тронуть маленькую нахалку, пока на ней волшебные башмачки».

Она крикнула:

— Эй, ты! Иди сюда! Как тебя зовут?

Девочка подняла на злую волшебницу глаза, полные слез:

— Элли, сударыня!

— Расскажи, как ты завладела башмачками моей сестры Гингемы! — сурово крикнула Бастинда.

Элли густо покраснела.

— Право, сударыня, я не виновата. Мой домик упал на госпожу Гингему и раздавил ее…

— Гингема погибла… — прошептала злая волшебница.

Бастинда не любила сестры и не видела ее много лет. Она испугалась, что девочка в серебряных башмачках принесет гибель и ей. Но, поглядев на доброе лицо Элли, Бастинда успокоилась.

«Она ничего не знает о таинственной силе башмачков, — решила волшебница. — Если мне удастся завладеть ими, я стану могущественней, чем прежде, когда у меня были волки, вороны, черные пчелы и золотая шапка».

Глаза старухи заблестели от жадности и пальцы скрючились, как будто стаскивали уже с Элли башмачки.

— Слушай меня, девчонка Элли! — хрипло прокаркала она. — Я буду держать тебя в рабстве и, если будешь плохо работать, побью тебя большой палкой и посажу в темный подвал, где крысы — огромные жадные крысы! — съедят тебя и обгложут твои нежные косточки! Хи-хи-хи! Понимаешь ты меня?

— О, сударыня! Не отдавайте меня крысам! Я буду слушаться!

В это время Бастинда заметила Тотошку, который робко жался у ног Элли.

— Это еще что за зверь? — сердито спросила злая Бастинда.

— Это моя собачка Тотошка, — боязливо ответила Элли. — Она хорошая и очень любит меня…

— Гм… гм… — проворчала волшебница. — Никогда не видела таких зверей. И вот мой приказ: пусть эта собачка, как ты ее называешь, держится от меня подальше, а не то она первая попадет в подвал к крысам! А сейчас идите за мной!

Злая Бастинда повела пленников через прекрасные комнаты дворца, где все было фиолетовое: и стены, и ковры, и мебель, и где у дверей в лиловых кафтанах стояли мигуны, кланяясь до полу при появлении волшебницы и жалостно мигая ей вслед. Наконец Бастинда привела Элли в темную грязную кухню.

— Ты будешь чистить горшки, сковородки и кастрюли, мыть пол и топить печку! Моей кухарке уже давно нужна помощница!

И, оставив девочку, полуживую от испуга, Бастинда отправилась на задний двор, потирая от удовольствия руки.

— Я хорошо напугала девчонку! Теперь усмирю Льва, и оба будут у меня в руках!

Трусливый Лев успел перегрызть веревки и лежал в дальнем углу клетки. Когда он увидел Бастинду, его желтые глаза загорелись злобным огнем.

«Ах, как жаль, что у меня еще нет смелости, — подумал он. — Уж отплатил бы я старой ведьме за гибель Страшилы и Железного Дровосека». — И он сжался в комок, готовясь к прыжку.

Старуха вошла через маленькую дверь.

— Эй ты, лев, слушай! — прошамкала она. — Ты мой пленник! Я буду запрягать тебя в коляску и кататься по праздникам, чтобы мигуны говорили: «Смотрите, какая могущественная наша повелительница Бастинда — она сумела запрячь даже льва!»

Пока Бастинда болтала, Лев разинул пасть, ощетинил гриву и прыгнул на волшебницу, проревев:

— Я тебя съем!

Он на волосок не достал до Бастинды. Перепуганная старуха пулей вылетела из клетки и проворно захлопнула дверцу. Тяжело дыша с перепугу, она крикнула через прутья решетки:

— Ах ты, проклятый! Ты еще не знаешь меня! Я заморю тебя голодом, если не согласишься ходить в упряжке!

— Я тебя съем! — повторил Лев и яростно бросился к решетке клетки.

Старуха затрусила во дворец, ворча и ругаясь.

…Потянулись скучные тяжелые дни рабства. Элли с утра и до вечера работала на кухне, помогая кухарке Фрегозе. Добрая мигунья старалась помочь девочке и при удобном случае с радостью выполняла за нее самую трудную работу. Но Бастинда зорко следила за тем, что делается на кухне, и Фрегозе то и дело попадало за ее доброту.

Бастинда жестоко придиралась к Элли и часто замахивалась на девочку грязным лиловым зонтиком, который всегда таскала с собой. Элли не знала, что волшебница не может ударить ее, и сердце девочки сжималось, когда зонтик поднимался над ее головой.

Каждый день старуха подходила к решетке и визгливо спрашивала Льва:

— Пойдешь в упряжке?

— Я тебя съем! — был постоянный ответ, и Лев грозно бросался на прутья решетки.

Бастинда с первого дня плена не давала Льву есть, но он не умирал с голоду и был силен и крепок, как всегда.

Дело в том, что старая Бастинда больше всего на свете боялась темноты и воды. Как только ночная темнота окутывала дворец, Бастинда пряталась в самой дальней комнате, запирала двери прочными железными засовами и не выходила до позднего утра. А Элли совсем не боялась темноты. Она вытаскивала из кухонного шкафа все съестное, что там оставалось, а о том, чтобы там побольше оставалось еды, заботилась Фрегоза. Держа в одной руке корзинку с провизией, а в другой большую бутыль с водой, Элли отправлялась на задний двор. Там ее с восторгом встречали Лев и Тотошка.