Волшебник Хуливуда

– Да никто Не поверит, будто ты способен перерезать человеку горло, – сказал Свистун.

– Слухи вредят репутации, даже когда не подтверждаются, – уныло пробормотал Риальто. – Не зря же сказано: нет дыма без огня.

– Что ж, может быть, это даже пойдет тебе на пользу. Люди действительно подумают: нет дыма без огня. И что в итоге? Проститутки зауважают тебя еще больше.

– Может, оно и так, – после небольшой паузы согласился Риальто. Мысль о том, что из всей этой истории можно будет выбраться не без пользы для себя лично, пришлась ему по вкусу. – Но если меня отсюда не выпустят, как мне будет извлечь дивиденды из этого уважения? Как тебе кажется, может, мне стоит обзавестись адвокатом?

– Если тебя продержат больше семидесяти двух часов, им придется предъявить тебе обвинение. А до тех пор посмотрим. Я сам за всем прослежу. Ну, так что же ты рассказал Канаану?

– Я рассказал ему, со слов Эба Форстмена, что Кении Гоч сказал, что ему известно, кто именно похитил, подверг пыткам и убил маленькую девочку, а потом швырнул ее тело на Голливудском кладбище десять лет назад.

– А что еще?

– Я рассказал ему, как Кении Гоч перекатился на спину и облевал меня.

– А что еще?

Свистун глядел Риальто прямо в глаза, не давая ему возможности поразмыслить над тем, что следует, а чего не следует рассказывать собеседнику.

– Я отдал ему поздравительную открытку, которую нашел под подушкой у Гоча и прибрал.

– Что еще за поздравительная открытка?

– Да вот, такая открытка, с милым стишком.

– И она была подписана?

– Там было сказано что-то вроде того, что автор любит адресата, но что ему страшно прийти в гости к нему. Что-то в этом роде.

– Она была подписана?

Риальто, будучи человеком, никогда не делящимся информацией бесплатно, решил, что со Свистуна хватит и того, что он уже знает. Поразмыслив минуту, он покачал головой.

Свистун по глазам Риальто понял, что тот недоговаривает, однако тут было уже ничего не поделать: ты не можешь нагнать страху на человека, которого и без того держат в камере предварительного заключения.

Он решил уйти.

– Но ведь тебе не нужно объяснять очевидное, верно?

– А что именно?

– Канаан отправился на поиски человека, приславшего поздравительную открытку Кении Гочу. Он хочет найти конец ниточки, точно так же, как я. А если найдет – а вернее, когда найдет – того, кто окажется на другом конце этой ниточки, я и сам не знаю, как он себя поведет. А ты догадываешься, как он себя поведет?

– Он прикончит того ублюдка, который убил маленькую Сару.

– И я так думаю. И на этом с Айзеком будет покончено. Полицейский, устроивший самосуд и назначивший себя палачом, теряет не только свободу, но и все, во что он верил.

– Пуч. Открытка была подписана именем Пуч, – сказал Риальто.

– Ах ты, Господи. – Свистун вспомнил о телефонном разговоре с Уильямом Манделем. – Почему я всегда так глупо себя веду, постучавшись в нужную дверь?

– У тебя сильная простуда, – сказал Риальто. -Как бы не заразиться.

На телефонной станции Свистун выяснил адрес Уильяма Манделя по кличке Пуч. Поехал к нему и узнал от домоправительницы, что Пуч сегодня днем вернулся домой с работы, собрал вещи, закинул на заднее сиденье своего «форда» и умчался куда-то, объяснив ей, что его внезапно вызвали на родину.

Домоправительница поняла по его виду и голосу, что парень хитрит, но вдаваться в дело не стала. Насколько ей было известно, родиной парня был Средний Запад, а именно, штат Огайо или, может быть, Иллинойс. Слишком далеко, чтобы Свистун отправился туда на поиски.

Канаан добился от Риальто большего, чем Свистун, потому что догадался задать ему нужный вопрос. Но кому бы пришло в голову спрашивать у Риальто, не стащил ли он чего-нибудь у мертвеца из больничной палаты?

Свистун поехал в голливудский участок полиции, обратился к капитану Хенслеру и узнал, что Канаан уже побывал у начальства и попросил отпуск на неделю, а может быть и на две, по болезни.

– А почему вы смеетесь?

– Потому что он сказал, что у него начинается простуда. Это он не от вас заразился?

– При нашей последней встрече я был абсолютно здоров, – ответил Свистун. – Но, заболел он или нет, Айзек, если я не ошибаюсь, не отпрашивался со службы ни на день за все десять лет. Я сам видел, как он работает с температурой, с которой любой другой давно слег бы.

– В этом-то и беда. Когда человек работает круглыми сутками без выходных на протяжении десяти лет, то ждешь, что он будет так себя вести и впредь. Может быть, он действительно чувствует, что заболевает. Может быть, решил воспользоваться накопленными отгулами, потому что не исключено, что ему их никто не оплатит по выходе в отставку. А может, захотелось просто недельку-другую отдохнуть. Или встряхнуться. Прочистить, одним словом, карбюратор. Ну и пусть. Человек заслужил. Если, конечно, вы не знаете чего-нибудь не известного мне.

Свистун однако же поспешил заверить капитана в том, что ничего не знает, да, честно говоря, и не особо интересуется.

– Вы уверены, что вас в связи с ним ничто не тревожит?

– А что, собственно говоря, должно меня тревожить?