Волшебник Летнего сада

– Потому что дочь мою похитили. Прямо на улице, на глазах у гувернантки. Неизвестный прохожий подхватил её на руки и швырнул в стоящий рядом экипаж. Коляска тронулась и свернула в переулок… Больше мою девочку никто не видел. В полиции только разводят руками.

– О, Господи!

– И знаете, что я обо всём этом думаю?

– И что же?

– Ольгу забрали совсем не случайно. Я думаю, что моя Антонина попала в большую беду. И ещё… Что я навсегда потерял двух моих девочек!

Иван Евграфович Картайкин закрыл лицо руками и отчаянно, содрогаясь всем телом, зарыдал.

Великий князь, суровый артиллерийский генерал, почувствовал, как по его щекам медленно стекают слёзы. Он, не таясь, вытер глаза салфеткой и произнёс негромко и отчетливо:

– Я тоже потерял двух своих девочек.

И, судорожно сглотнув, добавил:

– Аннушка умерла четыре года назад. Сашеньки не стало сегодня.

Картайкин вздрогнул, с ужасом взглянул на генерала и сильнее зашёлся в рыданиях.

Примерно с полчаса спустя, когда Иван Евграфович немного успокоился, Михаил Павлович счёл нужным отвести его домой.

– В таком состоянии в столь позднее время отпускать вас одного не следует. Я, пожалуй, сам сопровожу вас.

Он, не смотря на возражения захмелевшего чиновника, расплатился и, подхватив того под локоть, осторожно повёл к выходу.

Трактирщик Давыдов, наблюдая за уходящими со стороны буфетной стойки, размышлял про себя:

«Вот и в моё детище стали захаживать великие князья… Стало быть дела идут совсем неплохо. Стало быть, можно задуматься о повышении разряда заведения. Этак, глядишь – окажемся и в первостатейных ресторациях. А что? Пора, пора…Того, который с ним, надо запомнить непременно. Кто знает, где может быть польза».

Иван Борисович Давыдов, по роду своего занятия, неплохо разбирался в людях, а высшую аристократию считал необходимым знать в лицо.

Глава 3. Волшебный сад

Новые приятели, не слишком торопясь, дошли до аккуратного трехэтажного особнячка в глубине переулка.

– Вот и моё скромное жилище. Буду рад, ежели как-нибудь навестите меня. Премного, премного буду рад. Только живу я совсем просто, без излишеств.

– Не беспокойтесь, – отвечал с улыбкой великий князь, – я человек простой, военный и в быту неприхотливый.

Он передал Ивана Евграфовича на руки дворнику, бородатому, добродушному детине, который с готовностью подхватил хозяина и бережно поддерживая, повел в дом. Картайкин несколько раз оборачивался и пытался помахать Михаилу Павловичу непослушной рукой.

В Кузнечном переулке было безлюдно. Великий князь воротился к трактиру, чтобы нанять кого-то из стоящих перед заведением извозчиков…

Вскоре экипаж выехал на Невский проспект и свернул к Екатерининскому каналу. Минуя Михайловский дворец с усадьбой, остановился у Фонтанки. Здесь седок спешился и отпустил извозчика. Чуть постоял в одиночестве, свернул и пошёл хорошо знакомой дорогой… Холодный, отстранённый свет луны выхватывал из полумрака его силуэт – фигуру одинокого прохожего.

Время от времени, в периоды особенной душевной смуты, он неизменно приходил к этому месту, к этому странному, притягательному и страшному замку – месту гибели своего отца.

Отца он потерял в трёхлетнем возрасте и помнил его плохо, смутно. Но будучи самый любимым, порфирородным сыном, названным в честь Михаила Архангела, небесного покровителя Павла Петровича, он будто имел с ним сакральную связь.

…Михаил Павлович стоял напротив замка, сцепив за спиною руки. Михайловский замок, отцовское детище. Призванный служить убежищем хозяину, но превращённый в плаху. Ребёнком, он провёл здесь чуть более месяца, но это время оставило в детской памяти особый отпечаток.

Ветреный, холодный вечер марта. Жарко натопленный камин в детской опочивальне. Тёплое дерево стен и два окна за голубыми шторами, тускло мерцающими серебром. Батюшка, довольный, умиротворённый заходит в комнату, чтобы пожелать младшим сыновьям, Николя и Мишеньке спокойной ночи. Он поднимает Мишу на руки и ласково целует в щёку… И – утренняя суматоха, шум, пугающая суета. Страшные крики матери, и няня, Шарлотта Карловна, не выпускающая мальчиков из детской. Вот торопливые, немногословные сборы. Вот, замок остаётся за спиною – холодный, покинутый, проклятый. Замок российского Гамлета, замок цвета боли, цвета крови. С цареубийства начал царствование Александр. С крови и смуты началось воцарение Николая Павловича.

Кровь метит, кровь пачкает, липнет к Романовым. Не убывает она, эта кровь.