Волшебник Линна: Романы

— Что же я должен сделать? Отослать в провинцию, где он вырос бы в изоляции и окруженный рабами?

— Это было бы смертельно, — ответил Джоквин. — Нормальные рабы презирают мутантов так же, как свободные рыцари и патроны. Борьба за разум должна вестись здесь, в городе.

Правитель нетерпеливо ответил:

— Ну что ж, забирай его в храм и делай там с ним, что хочешь.

— Храмы полны шумных посвященных и младших, — ответил Джоквин.

Лорд-правитель сердито посмотрел на него. Он медлил, это значило, что Джоквину трудно будет получить согласие.

— Боюсь, старик, — серьезно сказал правитель, — что ты в этом вопросе не проявляешь разумности. Мальчишка похож на оранжерейное растение. Нельзя из детей выращивать мужчин таким путем. Они должны выдерживать тяготы существования еще в молодости.

— Но ведь ваши дворцы как раз и есть такие теплицы, где молодые люди растут, не зная тягот существования, — ответил Джоквин.

Старый ученый махнул рукой в сторону дворца, который выходил на столицу. Правитель улыбнулся, признав правоту сравнения.

— Скажи, чего ты хочешь? Если можно, это будет сделано.

Джоквин не колебался. Он коротко заявил, что во дворце у Клэйна должно быть убежище. Святыня, куда другие дети не смели бы входить под страхом сурового наказания.

— Вы здесь, во дворце, выращиваете всех своих внуков, — говорил Джоквин. — И вдобавок несколько десятков других детей — сыновей заложников, союзных вождей и патронов. Против этой толпы нормальных детей, грубых и бесчувственных, как все мальчики, Клэйн совершенно беззащитен. Они все спят в одной спальне, поэтому у него нет убежища даже в своей комнате. Пусть ест и спит по-прежнему с остальными, но у него должно быть место, где его не смогут преследовать.

Джоквин замолчал, лишившись дыхания. Голос был уже не тот. Да он и понимал, насколько необычна его просьба. Он просил, чтобы на высокомерных, гордых маленьких людей, из которых в будущем вырастут руководители Линна — патроны, генералы, вожди и даже лорды-правители — чтобы на них было наложено ограничение. И чего ради? Чтобы бедный мутант мог показать, есть ли у него разум?

Джоквин видел, что лорд-правитель хмурится. Сердце его сжалось. Но он неверно понял причину сердитого выражения. В действительности он не мог бы выбрать для своей просьбы более подходящего времени. Накануне, гуляя по саду, лорд-правитель обнаружил, что его преследует непочтительно ржущая группа мальчишек. Такое случалось уже не впервые, и именно это воспоминание заставило его нахмуриться.

Он решительно поднял голову и сказал:

— Этим юным негодяям необходима дисциплина. Небольшое ограничение пойдет им на пользу. Строй свое убежище, Джоквин. И я поддержу тебя.

Дворец правителя размещался на капитолийском холме. Поверхность холма была искусно преобразована. Всю ее заняли террасы с садами и кустарниками, так что старики, такие как Джоквин, почти не узнавали прежнего холма.

В западном углу территории дворца находилась голая скала на возвышении. Чтобы добраться до нее, нужно было пройти узкой тропой по крутому склону, и затем подняться по вырубленным в скале ступеням.

Скала оставалась голой, пока ею не занялся Джоквин. Под его руководством рабы быстро нанесли почву, садовники насадили кусты, траву и цветы, чтобы была защита от горячего солнца, приятная зелень, на которой можно было полежать, и прекрасный вид. Была поставлена прочная ограда поперек тропы, а у ворот солдат, свободный, шести футов шести дюймов ростом и с соответственно с мощной фигурой. Этот солдат был выбран еще и потому, что четыре года назад его жена тоже родила ребенка богов. Солдат оказался веселым добродушным парнем, который не давал самым настойчивым мальчикам прохода, просто загораживая своим телом ворота.

Несколько недель после завершения строительства орлиного гнезда и введения запрета на его посещение мальчишки руганью и криком выражали свое негодование. Они часами стояли у ворот, выкрикивая угрозы и оскорбления. Но невосприимчивость всегда добродушного стражника в конце концов заставила их отступить. И тогда дрожащий в орлином гнезде мальчик смог успокоиться и перестал себя чувствовать вечно преследуемым и при первом же знаке опасности мог находить убежище, С этого времени на него перестали обращать внимание. Никто не играл с ним, и, хотя это равнодушие тоже было жестоким, оно по крайней мере оставалось пассивным. Он смог жить своей собственной жизнью.

Его мозг, этот раненный, испуганный и тонкий комплекс интеллекта и эмоций, медленно выходил из тьмы, в которую бежал. Джоквин выманивал его оттуда тысячами уловок. Рассказывал ему о великих деяниях, больших сражениях, рассказывал длинные волшебные сказки с продолжением. Он давал мальчику вначале тщательно смягченные, а потом все более правдивые сведения о политической атмосфере внутри дворца и снова и снова с нарастающей убедительностью внушал, что рождение мутанта — очень важное, особое событие. Любой человек может родиться нормальным, но мало кто бывает избран богами атома.

Джоквин знал, что это опасный путь. Мальчик мог вознести себя над другими членами семьи Линнов.