Волшебник Подземного города

— И по пути стреляет в ни в чем не повинных мышей? — возмутился Терн. — Просто невероятно!

— Ну, — сказала Янтарка твердо, — это им с рук не сойдет.

Она подняла лапку и прицелилась пальцем, словно это был пистолет.

— Стой! — закричал Бен. — Ты же можешь убить людей!

— Почему нет? — саркастически осведомилась Янтарка. — Они же пытались убить меня.

— Но это была ошибка, они думали, что мы — вражеский летательный аппарат.

— Да ну? Припоминаю я один случай, когда человек пытался скормить меня ящерице. Было такое? Что ты на это скажешь?

Собственный Бенов поступок говорил против него. Янтарка была совершенно права. Люди злы. Они травят мышей, которые пытаются жить в их домах. Они покупают мышей, чтобы кормить ими змей.

Янтарка проводила взглядом самолет, промчавшийся над верхушками деревьев, и, видимо, решила, что забвения он недостоин.

— Я добавляю людей в список врагов мышей, — жестко сказала она. — И когда я завоюю мир, им придется крепко подумать над своим поведением.

— Я тебе не враг, — поспешно сказал Бен, жалея, что не может говорить от лица всего человечества.

* * *

Янтарка решительным шагом шла через подлесок; остальные мыши, дрожа, едва поспевали за ней. После взрыва ракеты мозги у нее в черепе потрескивали и стучали по стенкам, как дробь в погремушке; божественная уверенность в том, что она делает и куда идет, покинула ее.

Была ли она права в своем желании завоевать мир?

С младых ногтей другие мыши убеждали ее, что у нее в жизни совершенно особая миссия. Она — Золотая, Тринадцатая Мышь, которой суждено освободить весь мышиный род.

Именно для этого ей и была дана волшебная сила. Повелитель Лесов и Болот создал этот мир, и Янтарка свято верила, что талант к магии ей дан не просто так, а по какой-то причине. И если леди Чернопруд права, использование силы в своих эгоистических интересах есть безусловное зло.

Но разве зло — хотеть, чтобы твой народ жил без страха за свою жизнь?

Быть мышью совершенно ужасно. Кругом так много опасностей — звери, которые могут тебя съесть; звери, которые могут на тебя наступить. Бен до сих пор не вполне все это понимал. У него было тело мыши, но не мышиное, замирающее от каждого шороха сердце. Он родился человеком, а для тех, кто на вершине пищевой цепи, мир — довольно приятное и уютное место.

Ведь чего хотела Янтарка? Она всего лишь хотела, чтобы стрессов в ее жизни было поменьше, чтобы уровень обычного повседневного ужаса прекратил зашкаливать.

Разве это так уж много?

Они вышли на заросшую ежевичником полянку. Большинство кустов были уже мертвы — серые, засохшие, старые лозы, но отовсюду, дрожа от нетерпения, взвивались новые зеленые побеги. Влажные опавшие листья под ногами приятно пружинили. Кругом были шипы, целый лес шипов, и за несколько шагов Янтарка успела не единожды уколоться.

Теперь отряд вел Бушмейстер. Внезапно он вскричал: «Ого!» — и, поскользнувшись, съехал по грязи к основанию пологого холма. Там обнаружилось что-то вроде озера, куда он благополучно и угодил, но тут же выбежал обратно на сухую землю… прямо по воде, если зрение Бена не обмануло.

— Как ты это сделал? — подозрительно спросил он Бушмейстера.

— Сделал что?

— Пробежал по воде.

Бушмейстер показал ему мохнатую заднюю лапу:

— Все, что тебе нужно, — это немного шерсти между пальцами.

Янтарка удивленно уставилась на нее, но ничего не сказала.

«Все-таки хорошо, когда в команде есть полевка, — подумала она. — Иногда полезно бывает уметь бегать по воде».

Перед ними и вправду открылась большая вода, коричневая и довольно противная на вид. Затенявшие ее дубовые и ольховые деревья тянули голые ветви к серому небу.

Бушмейстер безнадежно посмотрел на воду.

— Нам придется ее обойти, — сказал он. — Тут наверняка есть окуни. Мы никогда не доберемся до того берега, если решим пуститься вплавь.

Янтарка поежилась, вспомнив последнюю встречу с окунем — гигантской рыбой, с пастью, куда мышь могла без проблем поместиться целиком, и тушей аж в сорок сантиметров длиной.

На том берегу пруда она заметила красивую разноцветную птицу, мирно кормившуюся за зарослями камыша. То был селезень, с изумрудными перьями на голове, мерцающими пурпуром грудкой и боками и щегольской черно-белой оторочкой по шее и крыльям. Он переваливаясь бродил в подлеске, выискивая желуди под покровом прошлогодних листьев.

— Нет, мы не пойдем, — отрезала Янтарка. — В любом случае, через горы нам пешком не перебраться.

С этими словами она навела чары, и утка тут же снялась с места и устремилась к ним, только крылья засвистели. В паре метров от берега она плюхнулась в воду, после чего послушно приковыляла на берег.

Когда мыши вскарабкались ей на спину, Бен с сомнением покачал головой.

— Эти утиные перья слишком скользкие и жирные, они их чем-то специально смазывают, чтобы не промокать в воде, — сказал он, пытаясь вцепиться в них когтями. — Нам лучше бы как-то привязаться.