Волшебник Земноморья

И начала вырываться, отбиваясь и извиваясь на земле, пытаясь уползти от него в крошащееся и осыпающееся устье Могил.

Его крепкая хватка немного ослабла. Негромко и спокойно он произнес:

— Браслетом на твоей руке заклинаю тебя — иди, Тенар!

И она увидела, как заблистал звездный свет на серебряном обруче, надетом на ее руку. И, не отрывая взгляда от этого нежного сияния, Тенар, пошатываясь, встала на ноги. Она положила свою руку на его ладонь и вместе с ним вышла из туннеля. У нее не было сил бежать. Они спускались вниз по склону холма и услышали, как им вдогонку из черной пасти меж камней понеслось долгое, очень протяжное и громкое стенание, перешедшее в вопль — вопль, в котором слышалась и ненависть, и горестная, недоуменная жалоба. Со склона начали обваливаться камни, земля под ногами задрожала. Они шли вниз, и глаза Тенар по-прежнему приковывало мерцание звездного света на ее запястье.

Вскоре они добрели до сумрачной долины к западу от Священного Селения. Спуск кончился, дорога снова пошла на подъем. Неожиданно Ястреб остановился, указав ей в ту сторону, откуда они ушли:

— Посмотри…

Тенар повернулась и увидела. Они уже пересекли долину и находились теперь на другом ее склоне, как раз вровень с Надгробьями — девятью огромными монолитами, стоявшими на вершине священного холма, над алмазной пещерой и над Могилами. И она увидела, что те из Камней, которые всегда стояли, начали двигаться. Они дергались и медленно клонились набок, подобно корабельным мачтам. Один из них дергался и даже извивался, становясь все выше и выше, потом он задрожал и упал. Рядом с первым упал еще один, ударился о него и разбился вдребезги. За Камнями дрожал приземистый купол Престольной Палаты, черный на фоне желтеющего восточного неба. Стены здания начали пучиться и выгибаться. Затем вся эта огромная полуразрушенная масса каменной кладки начала быстро менять форму, будто комок глины в текущей воде. Она осела, провалилась посредине внутрь, а потом завалилась набок и рухнула, с грохотом взорвавшись и разметав во все стороны обломки и пыль. Земля в долине пошла крупной рябью, как на поверхности воды. Потом поднялась на дыбы, и по склону холма побежали крупные волны. Среди Надгробий разверзалась огромная трещина, зияя чернотой и изрыгая пыль, похожую на серый дым. Те Камни, которые еще стояли, опрокинулись в трещину и были ею поглощены. Затем сырые края расселины сошлись с оглушительным треском, отдавшимся гулким эхом до самого неба. Холм тряхнуло еще раз, и все стихло.

В ужасе перед землетрясением она остолбенела и глядела на стоявшего рядом с ней мужчину, на его лицо, которое она ни разу не видела при дневном свете.

— Ты его сдержал, — прошептала она, и голос ее после грохота и воя землетрясения прошелестел, как ветерок в камышах. — Ты сдержал землетрясение! Смирил гнев тьмы!

— Нам надо уходить отсюда, — сказал он, отворачиваясь от восходящего солнца и от рухнувших Надгробий. — Я устал и замерз. — Они пошли, но Гед споткнулся, и ей пришлось взять его под руку. Медленно, как два крохотных паучка по огромной стене, они взбирались вверх по бесконечному склону холма, пока не добрались до его вершины, желтой под встающим солнцем и исчерканной темными штрихами теней от сухих кустиков шафрана. Перед ними высились западные горы с пурпурными подножиями и золотыми пиками. Два путника постояли какое-то время на вершине, затем прошли по гребню холма и начали спускаться по противоположному склону. Священное Селение и Могилы скрылись за холмом и пропали, будто их не было совсем.

11. В западных горах

енар проснулась, стряхивая с себя дурной сон; ей снилось, что она шла куда-то долго-долго, и с нее опала вся плоть, и она видела в темноте золотой свет и ощутила острый запах шафрана. И как только она проснулась, на нее снизошел сладостный покой, и чувство радости неспешно стало наполнять все ее существо, пока не переполнило до краев. Тогда она приподнялась, села, потянулась, увидев свои руки в черных рукавах жреческого одеяния, и огляделась вокруг. Она чувствовала, что вся полна бездумного счастья.

Был вечер. Солнце уже скрывалось за горами, которые нависали совсем близко и очень высоко с западной стороны; но все небо и земля пылали в пламени вечерней зари: и огромное холодное чистое зимнее небо, и огромная голая золотая земля гор и широких долин. Ветер стих. Было морозно и совершенно тихо. Листья росших поблизости кустиков шафрана были сухими и серыми, стебельки крохотных пустынных растеньиц кололи ей руки. И на каждой веточке, на каждом увядшем листочке или стебельке пылало бескрайнее и безмолвное зарево заката.