Волшебник Земноморья. На самом дальнем берегу. Том 2

В голосе его звучали неодолимые доброта и нежность. Аррен свернулся калачиком на носу лодки и сразу же начал засыпать. Он слышал, как маг тихонько, почти шепотом напевал какой-то речитатив, но не на хардическом языке; напев звучал на Языке Творения, и Аррен понял, что означают слова, но, начиная понимать песню, он заснул.

Медлительными движениями маг убрал хлеб и мясо, навел порядок в лодке, а потом, взяв веревку паруса в руки и сев на гребную скамью, он наколдовал крепкий волшебный ветер. Не ведающая усталость «Зоркая» с новой силой рванулась на север и как стрела помчалась по морю.

Ястреб поглядел на Аррена. Лицо спящего мальчика было освещено золотисто-красным светом долгого заката, взъерошенные волосы шевелил ветер. Тихий, спокойный, царственно учтивый мальчик, сидевший всего несколько месяцев назад возле фонтана Большого Дома, исчез. Лицо спящего юноши похудело и заострилось, черты стали тверже, суровее. Этот был сильнее — но не менее прекрасен.

— Я не нашел никого, кто мог бы следовать за мной по этому пути, — громко сказал Верховный Маг Гед то ли спящему мальчику, то ли пустому ветру. — Никого, кроме тебя. И ты должен пройти этот путь — ибо он твой, а не мой. Но твое царство отчасти будет и моим. Ибо я первым понял, кто ты такой. Первым! Впоследствии меня будут восхвалять за это больше, чем за все остальное, что для сделал, чего достиг в магическом искусстве... Если, конечно, оно настанет, это последствие. Ибо вначале нам обоим предстоит достичь точки Равновесия, той точки опоры, на которой зиждется весь мир. И удержаться на ней. Если паду я, то падешь и ты, и сгинет все остальное... Лишь на время, всего лишь на время. Ибо никакая тьма не может длиться вечно. И даже там есть звезды... Но все равно — мне хотелось бы увидеть, как ты будешь коронован в Хавноре, увидеть солнечный свет на башне Меча и на Кольце, которое мы доставили тебе из Атуана, из Могил, из Тьмы. Я и Тенар — до того еще, как ты родился на свет.

Потом он рассмеялся и, обратив лицо к северу, сказал себе на обычном языке:

— Козопас возведет на трон потомка Морреда! Слыхано ли такое?

Вскоре, так же сидя со шкотом в руках и глядя на тугой парус, окрашенный последним отсветом красного закатного зарева, он снова тихонько заговорил:

— Если говорить правду, то не на Хавноре хотелось бы мне быть и не на Роке. Пришло время отказаться от власти. Выкинуть эти старые игрушки и уйти. Пришел срок вернуться домой. Я должен повидать Тенар, увидеть Огиона и поговорить с ним, пока он еще не умер. Я хочу вернуться в тот дом над обрывам, в Ре Альби. Мне страстно хочется снова бродить по горе Гонт, по осенним лесам, одетым в яркий наряд. Нигде нет царства, подобного нашим лесам. Пришел срок вернуться туда, вернуться к тишине и молчанию. И может быть, там я узнаю нечто такое, чему не могли научить меня ни подвиги, ни сила и чего я иначе никогда не узнаю...

Запад ослепительно пылал неистовым, великолепным красным пламенем, отчего море было алого цвета, и лодка скользила по нему как по крови; а потом все понемногу угасло, и тихо настала ночь. И всю ту ночь мальчик спал, а старик бодрствовал, упрямо глядя вперед, в темноту. И на небе не сияла звезда.

11. СЕЛ И ДОР

Проснувшись утром, Аррен увидел, что на фоне синего западного неба из синего моря навстречу лодке поднимался туманный и низкий берег Селидора.

Во дворце в Бериле висела на стене карта, составленная в те незапамятные времена, когда островами правили короли, а торговцы и исследователи плавали с Внутренних Островов во все края, и Просторы были известны намного лучше, чем теперь. Огромная карта Северных и Западных Земель была выложена мозаикой на двух стенах тронного зала в княжеском дворце. Остров Энлад, золотисто-серый, располагался над самым троном, к северу от Энлада лежал остров Осскиль, к западу от него — Эбосскилль. Аррен видел их сейчас мысленным взором, как тысячу раз видел в детстве. Южнее Энлада располагались Семел и Палн, там же заканчивались Внутренние Земли, и дальше — ничего, кроме бледно-голубой мозаики открытого пустого моря, а на нем то тут, то там крохотные фигурки китов и дельфинов. И лишь за углом, где северная стена пересекалась с западной, появлялся Нарведуэн, а за ним три острова поменьше. Потом снова простиралось пустынное море, все дальше и дальше, пока на самом краю стены — и карты — не появлялся Селидор. А за ним ничего.

Аррен мог живо представить себе этот остров — его искривленные берега с огромной бухтой в самом сердце, открывающейся в море узким проходом на восточном берегу. Они не стали заплывать так далеко на север, а направились к небольшой, но глубокой бухточке у самого южного мыса острова, и там, пока солнце стояло еще достаточно низко в утренней дымке, они высадились на сушу.

Так закончился их беспримерный пробег по океану от Дороги Балатрана к Западному Острову. Их поразила странная тишина на этой земле, когда, вытащив «Зоркую» на прибрежный песок, они наконец ступили на сушу и прошли немного по берегу.