Волшебники

Пока он шел, Квентин размотал маленькую красную застежку, закрывавшую желтый конверт. Он сразу увидел, что это была не копия, или вообще хоть какой – нибудь официальный документ любого рода. В конверте был блокнот. Он был старым, его углы были раздавлены и стерты до того, пока они не стали гладкими и круглыми, его обложка была вся в коричневых пятнах.

На первой странице от руки чернилами было написано:

Волшебники.

Шестая книга из серии Филлори и Дальше.

Чернила стали коричневыми от временb. Квентин не знал ни одной книги Кристофера Пловера с названием «Волшебники». И любой хороший ботаник знал, что есть только пять книг в серии Филлори.

Когда он перевернул страницу, кусок белой бумажки, сложенный один раз наверху, вылетел и ускользнул с ветром. Он прилепился к кованой части забора на секунду, прежде чем ветер унес его снова прочь.

В этом квартале был общественный сад, треугольный фрагмент земли, слишком узкий и странноватой формы для того, чтобы быть раскупленным разработчиками. Из - за кучи неопределенностей с законом, он несколько лет назад поступил в распоряжение коллектива предприимчивых соседей, которые на грузовиках вывезли кислотный песок, характерный для Бруклина, и заменили его богатой, плодородной глиной из северной части штата. Какое - то время они выращивали тыкву и помидоры, и весенние цветы, вычищали небольшие японские садики, но в последнее время они стали пренебрегать этим, и взамен выносливые городские сорняки пустили корни. Они бурно разрастались и душили своих более хрупких и экзотических соперников. Это были те запутанные заросли, куда залетела записка и исчезла.

В конце года все растения были уже мертвы или умирали, даже сорняки, и Квентин пробирался глубоко в заросли, собирая на штанах сухие ветки, его кожаные ботинки хрустели, наступая на коричневое битое стекло. Ему пришло в голову, что записка может просто, возможно, содержать телефонный номер сексуальной докторши. Сад был узким, но тянулся на удивление далеко вглубь. В нем было три или четыре больших дерева, и чем дальше он пробирался, тем темнее и еще более заросшим становился сад.

Он мельком увидел записку, высоко наверху, прижатую к решетке, покрытую мертвой лозой. Вдруг его телефон зазвонил: это был отец. Квентин проигнорировал его. Краем глаза, он увидел, как что - то промелькнуло за папоротник, большое и бледное, но когда он повернул голову, оно исчезло. Он протиснулся мимо увядших гладиолусов, петуний, подсолнечников, которые были ему по плечо, розовы хрупких кустов, жестких стеблей и цветов, замороженных в декоративные узоры.

Квентин бы мог подумать, что к тому времени он уже прошел путь до Седьмой Авеню. Он пролезал еще глубже, очищаясь от Бог знает какого токсичного растения. Не хватало, чтобы он еще и отравился гребаным ядовитым плющом. Было странно видеть, что там и тут, среди мертвых растений, несколько живых зеленых стеблей еще торчали, получая средство к существованию, Бог знает откуда. Он почувствовал запах чего - то сладкого в воздухе.

Квентин остановился. Вдруг стало тихо. Ни автомобильных гудков, ни стереосистем, никаких сирен. Его телефон перестал звонить. Было очень холодно, и пальцы онемели. Повернуть назад или идти дальше? Он пролез дальше через изгородь, закрыв глаза и заслоняя лицо от колючих веток. Он споткнулся обо что - то, кажется, старый камень. Его вдруг сало подташнивать. Он потел.

Когда Квентин снова открыл глаза, он стоял на краю огромной, широкой зеленой лужайке в окружении деревьев. Запах спелой травы был подавляющим. Палило жаркое солнце.

Солнце это было под неправильным углом. И где, черт возьми, облака? Небо было ослепительно синим. Его внутреннее ухо никак не могло прийти в норму, от чего его подташнивало. Он затаил дыхание на несколько секунд, а затем выдохнул морозный зимний воздух из легких и вдохнул вместо него теплый летний воздух. Он был густым с носящейся в нем пыльцой. Квентин чихнул.

В середине широкой лужайки стоял большой дом, полностью каменный, медового и с серым шифером, украшенный трубами и фронтонами, и башнями, крышами, и козырьками. В центре, над главным домом, была высокая, статная башня с часами, которая поразила даже Квентина как странное дополнение к тому, что выглядело как частная резиденция. Часы были в венецианском стиле: одна из стрелок ходила по кругу 24

- часового циферблата, с отмеченными на нем римскими цифрами. Над одним крылом выросло что - то похожее на зеленый окислившийся медный купол обсерватории. Между домом и лужайкой были серии ландшафтных террас и подлесков, живой изгороди и фонтанов.