Волшебники из Капроны

Роза стояла ближе к окнам; счастливая, но с вызывающим видом, она обеими руками сжимала локоть смущенного на вид молодого человека с копной рыжевато-каштановых волос. На пальце Розы поблескивало яркое колечко. Рядом стояла Элизабет, у которой был такой же, как и у Розы, счастливый и почти такой же вызывающий вид. Когда молодой человек увидел, как в дверь зала потоком вливается вся семья, окружая его плотным кольцом, лицо у него стало ярко-розовым, а рука потянулась вверх — ослабить узел элегантного галстука. Но при всем том каждому было ясно, что в душе молодой человек так же счастлив, как Роза. А Роза была необыкновенно счастлива и, казалось, вся сияла, подобно надвратному ангелу. И поэтому все, любуясь, смотрели на них во все глаза. Из-за чего, конечно, молодой человек ужасно конфузился. Старый Никколо прочистил горло.

— Так вот, — начал он.

И осекся. Это было дело Антонио. Он посмотрел на Антонио.

Паоло и Тонино заметили, что отец сначала взглянул на мать. Счастливый вид Элизабет, видимо, немного успокоил его.

— Н-да… Так кто вы, собственно, и откуда? — обратился он к молодому человеку. — И где познакомились с Розой?

— Он был подрядчиком на Старом мосту, отец, — ответила Роза.

— И он очень одарен от природы, Антонио, — добавила Элизабет. — У него прекрасный певческий голос.

— Чудесно, чудесно, — пробурчал Антонио. — Только пусть юноша сам за себя говорит, милые дамы.

Молодой человек сглотнул комок в горле и подергал галстук. Лицо у него стало мертвенно-бледным.

— Меня зовут Марко Андретти, — сказал он приятным, хотя и хрипловатым голосом. — Мне кажется… По-моему, вы встречались с моим братом на Старом мосту, сэр. Я работал в другой смене. Там мы с Розой и познакомились.

Тут он взглянул на Розу и улыбнулся. У него была удивительно славная улыбка, и у всех появилась надежда, что его признают достойным стать Монтана.

— Если отец ему откажет, это разобьет их сердца, — шепнула Лючия.

Паоло кивнул. Он и сам так думал.

Антонио теребил нижнюю губу — он всегда это делал, когда был чем-то чрезмерно озабочен.

— Да, — подтвердил он. — Марио Андретти я, конечно, встречал. Очень почтенная семья. — Это прозвучало у него не вполне убедительно. — Но вам, синьор Андретти, я уверен, известно, что мы — семья особая. Нам приходится тщательно выбирать, с кем породниться. Прежде всего хотелось бы знать, что вы думаете о Петрокки.

Бледное лицо Марко налилось румянцем. Он ответил с яростью, крайне удивившей всех Монтана:

— Я их ненавижу, синьор Монтана.

При этом он, казалось, очень нервничал.

Роза потянула его за рукав и, успокаивая, погладила по руке.

— У Марко тут личные и семейные причины, — сказала она.

— В которые я предпочитаю не входить, — прибавил Марко.

— Мы… Я не стану вас выспрашивать, — проговорил Антонио, все еще теребя губу. — Но видите ли, члены нашей семьи должны вступать в брак только с теми, кто имеет хотя бы небольшие способности к волшебству. У вас есть в этой области какие-либо таланты, синьор Андретти?

Марко Андретти с облегчением вздохнул. Он улыбнулся и ласково снял со своего рукава руку Розы. И запел. Элизабет была права: у него был прекрасный голос. Золотой тенор. Дядя Лоренцо во всеуслышание заметил, что не понимает, почему такой голос до сих пор все еще не в миланской опере.

Вот золотое древо
Растет в саду моем, —

пел Марко. Он пел, и дерево становилось явью; оно укоренилось в ковре между Розой и Антонио — сначала как слабая золотистая тень, потом как нечто металлическое, позванивающее, ослепляющее золотым блеском в падающих из окон солнечных лучах. Монтана кивали в знак восхищения. Ствол и каждая ветвь — даже тончайшая веточка — были чистым золотом.

А Марко пел и пел, и, пока он пел, золотые ветви покрывались почками, сначала маленькими и бледными, в виде кулачка, затем вырастающими в яркие, заостренные. Спустя несколько мгновений дерево оделось листвой. Она колыхалась и шумела в такт пению Марко. Еще несколько мгновений, и на дереве появились розовые и белые соцветия, которые наливались, росли и осыпались со скоростью огней фейерверка. Комната наполнилась ароматом, затем лепестками, разлетающимися вокруг, как конфетти. Марко все пел и пел, а дерево все колыхалось и шумело. И прежде чем с него упал последний лепесток, на месте цветов зазеленели заостренные плоды. Плоды эти потемнели и стали наливаться и наливаться, превращаясь в округлые и желтые, пока дерево не склонилось под тяжестью богатого урожая больших спелых груш.

С плодами золотыми
Для каждого из вас… —

закончил Марко. Он сорвал одну из груш и нерешительно протянул ее Антонио.

Среди остальных членов семьи пронесся гул восхищения. Антонио взял грушу и понюхал. И к явному облегчению Марко, улыбнулся.

— Хорошая груша, — сказал Антонио. — Очень изящно исполнено, синьор Андретти. Но у меня к вам еще один вопрос. Согласитесь ли вы принять фамилию Монтана? Таков наш обычай, видите ли.