Волшебники из Капроны

Все старались ее утешить. Посыпали суп тертым сыром и поглощали, всячески выражая свое удовольствие, чтобы показать тете Джине, как высоко ценят ее искусство, но тетя Джина по-прежнему хлюпала носом и корила себя. Тогда Ринальдо придумал сказать ей, что она все равно достигла большего, чем кто-либо другой из Дома Монтана.

— Никто из нас ничего не вспомнил. Так что нам и забывать нечего, — сказал он, даря тете Джине лучшую из своих улыбок.

— Вот как! — проворчала тетя Джина. — Напускаешь на меня чары, Ринальдо Монтана!

Но после этих слов она стала намного веселее на вид.

Тонино был рад, что на этот раз Бенвенуто тут не замешан. Он поискал его глазами. Обычно Бенвенуто занимал самую выгодную позицию для кражи лучших кусочков — у раздаточного стола. Но сегодня вечером его нигде не было видно. Не было видно и Марко.

— Где Марко? — спросил Паоло у Розы. Роза улыбнулась. И охотно ему ответила:

— Ему нужно помогать брату со строительством военных укреплений.

Эти слова заставили Паоло и Тонино со всей ясностью осознать тот факт, что не сегодня завтра начнется война. Они нервно переглянулись. Ни тот ни другой не знали, как следует вести себя во время войны, — так же, как всегда, или как-нибудь иначе. Мысли Тонино обратились к его замечательной новой книге «Мальчик, который спас свою страну». Он перебрал в уме слова заглавия. Не хотел ли дядя Умберто сказать ему: «Найди слова „Капронского Ангела“ и спаси свою страну, Тонино»? Это было бы замечательно, если бы он, Тонино Монтана, нашел эти слова и спас свою страну! Он сгорал от нетерпения, желая узнать, как мальчик из книжки совершил это.

Как только ужин кончился, он вскочил, чтобы сразу удрать и засесть за книгу. Но ему опять помешали. На этот раз детям велели вымыть посуду. Тонино был этим очень недоволен. И не он один.

— Это нечестно, — горячо жаловалась Коринна. — Мы весь день корпели над заклинаниями, теперь весь вечер должны мыть посуду. Я знаю, вот-вот начнется война, но мне надо готовиться к экзаменам. Как мне выполнять домашние задания?

Она с такой страстностью простерла вверх руку, что Паоло и Тонино подумали, насколько пример тети Джины заразителен. И тут совершенно неожиданно Лючия посочувствовала Коринне:

— По-моему, тебе уже столько лет, что тебя нельзя причислять к нам, детям, — сказала она. — Уходи и делай свое домашнее задание, а я организую ребят.

— А твое домашнее задание? — неуверенно взглянула на нее Коринна.

— Мне не больно много задали. И я не собираюсь, как ты, поступать в университет, — с доброй улыбкой сказала Лючия. — Иди-иди. — И как только дверь закрылась, она быстро повернулась к другим детям: — Пошли. Ну, чего стоите гуртом, как бараны? Пусть каждый снесет на кухню по стопке тарелок. Шагом марш, Тонино. Двигайся, Бернардо, двигайся, Лина. А ты, Паоло, захвати большие миски.

Лючия стояла над ними, как старший сержант, и у Тонино не было ни малейшей возможности улизнуть. Пришлось вместе со всеми тащить тарелки и столовые приборы на кухню, где, к его удивлению, Лючия приказала разложить их рядами на полу. Затем Лючия поставила ребят тоже в ряд, лицом к грязной посуде.

Она была очень довольна собой.

— Ну вот, — сказала она. — Мне всегда хотелось испробовать одну штуку. Патентованный метод Лючии Монтана: «мытье посуды без хлопот». Сейчас скажу вам слова. Они восходят к «Капронскому Ангелу». Все должны петь вместе со мной…

— Так уж и должны? — спросила Лина, самая незаконопослушная девочка.

Лючия ожгла ее полным презрения взглядом.

— Если кое-кто, — заявила она побеленным потолочным балкам, — не способен отличить божий дар от яичницы, то он волен убираться к Петрокки.

— Я только спросила, — пробормотала Лина.

— Ладно, помалкивай, — отрезала Лючия. — Слушайте заклинание.

Минуту спустя все они громко пели:

Ангел, вымой нам тарелки,
Вымой вилки и ножи!
Их тебе помыть — безделка.
В просьбе нам не откажи.

Поначалу вроде бы ничего не происходило. Немного спустя стало ясно видно: с тарелок медленно, но верно сходит оранжевый жир. Еще немного спустя спагетти, прилипшие ко дну самой большой кастрюли, начали раскручиваться и извиваться, как черви. Вот они, извиваясь, полезли через край кастрюли и, шлепаясь на каменный пол, уползали в помойное ведро. Вслед за ними туда ручейками стекали оранжевый жир и растительное масло.

Хор запнулся: певцов разбирал смех.

— Пойте, пойте! — велела Лючия.

И они пели.

На ее беду, гул докатился до Скрипториума.

Тарелки все еще оставались бледно-розовыми и порядком жирными, когда в кухню ворвались Элизабет и тетя Мария.

— Лючия! — крикнула Элизабет.

— Ах вы, нечестивцы сопливые! — набросилась на них тетя Мария.

— Не понимаю, что тут такого, — удивилась Лючия.