Волшебников не бывает

— Раз! — Валина котлета летит в тарелку к Вике. — Два! — Викина котлета мчится к Вале. — Раз-два, Раз-Два! — Отличная игра пинг-понг!

Дарья Соломоновна такого не допустит.

— Что за игры за едой?

— Мы? Ничего…

Обе котлеты исчезают прямо в воздухе. Дарья Соломоновна отходит.

— Ой, — говорит Вика, — Где моя котлетка?

— А где моя котлетка?

Нету. Поздно искать. Нечего было играть с чем не положено. Хорошо хоть кисель копушам достался, будет чем второе запить. А Данька, наконец, сытый. Три детсадовских котлеты за обедом, как раз то, что надо.

Вот, наконец, тихий час. Кто-то и в самом деле спит, большинство — люди взрослые, пять лет скоро, маются, притворяясь спящими. Валя и Вика колдуют молча, у них всё заранее сговорено. Данька прижмуривает глаза и подглядывает из-под ресниц.

В спальне тихо и, вроде бы, полный порядок. Кто умеет спать после обеда, уже спит, остальные тихо лежат с закрытыми глазами, словно их кто заколдовал. Спрашивается, кто? Тут гадать не надо, Валя и Вика постарались. Наколдовали чёрт знает чего, и спят с устатку. А Даньке спать нельзя, он должен смотреть, что в спальне происходит.

Под потолком сгущается тёмное облачко. Медленно и бесшумно оно снижается над кроватью Анечки. Анечка — самая красивая девочка в группе. Она добрая и никогда не ябедничает на других. Даньке Анечка очень нравится. Почти все мальчишки в группе в кого-нибудь влюблены. При этом, ту девочку, в которую влюблены, они обязательно дёргают за косу. Мама или бабушка заплетают Ане две косички, но Данька не дёргает ни за одну. Он вовсе не влюблён, Аня ему просто нравится. Поэтому он следит, чтобы на Аню ничего не наколдовали, а когда Максим вздумал вцепиться Ане сразу в две косы, Данька набросился на него как лютый зверь барбатрос и так надрал ему шевелюру, что Максим с тех пор прекратил на Даньку наезжать, а Анечку и вовсе обходил стороной.

Но теперь Ане угрожает тёмное колдовство, и Данька изо всех сил старается отодвинуть бурое пятно от Анечки. Получается плохо. Пятно размазывается почти на весь потолок. Совсем ничего нет только над Аней и, конечно, над Данькой. А больше всего грязных разводов над Валей и Викой. Что прячется в разводах, Даня не знает, но твердит про себя:

— Кто обзывается, тот так и называется!

С этими словами он спокойно засыпает, хотя обычно не спит днём.

Разбудил его ужасный рёв:

— А-а-а!.. О-о-о!.. У-у-у!..

Громче всех завывает Максим, но и Валя с Викой не отстают. Воспитательница Зоя Сергеевна, она приходит на дежурство во время тихого часа, мечется между кроватями и тоже голосит. Дарья Соломоновна ещё не успела уйти домой. На шум она примчалась в плаще и босоножках.

— Что случилось?

— Обделались все. Трусики, простынки, одеяла — всё обосрано. А ведь большие дети, пять лет скоро. Все обгадились, не знаю, за кого первым хвататься, во что переодевать!..

«Вовсе не все, — подумал Данька. — Я не обкакался, и Анечка чистенькая. Генриха злое колдовство тоже не затронуло, он колдовству не поддаётся. Ещё кое-кто из ребят цел, кто обычно не спит. Хотя, сегодня, почему-то все уснули, просто одни проснулись в какашках, а другие — нет».

Из своих кабинетов прибежали медсестра и заведующая. Они тоже принялись кричать:

— Отравление! Кишечная палочка! Срочно СЭС!

— Да ну, если бы дети отравились, их бы рвать стало или пропоносило, а они вон каких какашек наворотили.

— Всё равно, вызывайте СЭС. А то всем мало не покажется за сокрытие такого случая.

— Почему — СЭС? — удивился сидящий на своей койке Генрих. — Надо говорить: СОС.

Положение складывалось катастрофическое. Это в малышовой группе детям на всякий случай приносят запасные штанишки, а эти-то — старшие. Во что из переодевать?

Медсестричка принялась всем проверять трусики. Тех, кто оказался чистым, отправили в игровую, выдав на всякий случай, ночные горшки. Остальных начали мыть в душевой и рассаживать рядком на уцелевших кроватях. Заведующая убежала обзванивать родителей, предупреждать, что в саду объявлен карантин.

Из всех родителей первой с работы приехала Данькина мама, и потому он не узнал, чем закончилась всеобщая суматоха. Мама примчалась раньше даже, чем машина скорой помощи.

Доктор из приехавшей машины осмотрел вымытых воспитанников и признал их здоровыми, только у Вали и Вики в животах продолжало громко бурчать, и с горшка ни та, ни другая слезть не могли. Так их и увезли на одной машине, хотя это не разрешается медицинскими правилами.

Утром в садик из-за карантина идти было не надо, но мама всё-равно принялась варить манную кашу. Данька даже пробовать кашу не стал, сразу объявил:

— Фу, гадость!

— Я тебе покажу — гадость! — рассердилась мама. — Отличная каша!

Она-таки зацепила кончиком чайной ложечки чуток манки, попробовала и воскликнула:

— Фу, гадость!

Оказывается, утром она насыпала полную сахарницу соли, и манка получилась несколько солоноватой.

Пересоленный завтрак мама свалила в унитаз, соль из сахарницы зачем-то высыпала в помойное ведро, сахарницу помыла и вытерла насухо. После этого принялась варить вторую порцию манной каши.