Волшебница Колдовского мира (пер. А. А. Смирновой)

Он был похоронен, но не мертв! Из вершины кристалла тянулись вверх серебряные нити, все время трепетавшие и кружившиеся. В глазах человека был жестокий блеск, страшное по интенсивности требование, сила этих глаз давила на меня. В эти несколько секунд он пытался сломить меня, подчинить своей воле. Я знала, что представляю для него ключ к освобождению, и он привел меня сюда только ради этого.

Возможно, он и добился бы своего, если бы я сразу уступила его требованию, но моим ответом был почти автоматический отказ.

Никто из моего рода не подчинялся силе.

Если бы он просил, вместо того, чтобы применять силу… Но его потребность в свободе была слишком велика, он не мог просить, когда все живое вне его хрустальных стен объединилось с врагом, по его мнению.

Серебряные нити дико тряслись, когда он пытался сделать из меня рабыню, вещь.

Я услышала изумленный крик. От одной из панелей поднялся человек, наклонился вперед, вглядываясь в пленника в кристалле, а затем посмотрел на меня. Изумление в его лице быстро перешло в возбуждение, а потом в удовлетворение.

Он в той же степени отличался от Серых, как и я, но не был из Древней расы, и он не имел никакой Власти. Это я увидела с первого взгляда. Но в лице его были жизнь и разум, а вместе с этим и отчужденность, которая показывала, что это не человек, а только его подобие.

Он был на голову выше своих слуг, тощий, но не скелетоподобный, как они. Ни лицо, ни руки его не были серыми, но на нем была такая же серая, плотно прилегающая одежда, как и у слуг, отличавшаяся лишь замысловатым гербом на груди, выполненным в желтом, красном и зеленом цветах. Его блестяще-черные волосы, густые и довольно длинные, как у салкара, были зачесаны назад за уши и касались плеч, но по его лицу я видела, что это не морской разбойник, прошедший через Врата: его черты были резкими, угловатыми, широкий, выдающийся вперед нос придавал ему сходство с птичьей маской, какие носили в сражениях фальконеры.

– Женщина!

Он коснулся кнопки на панели, подошел ко мне и, уперев руки в бедра, стал разглядывать меня сверху донизу с таким наглым высокомерием, что я разозлилась.

– Женщина! – повторил он.

Он взглянул на пленника и опять на меня, но уже не удивленно, а задумчиво.

– Не такая, как та…

Он махнул рукой к другому краю помоста. Я не могла повернуть голову, так что увидела только край плаща. Это был плащ Айлии.

Она не шевелилась, и я подумала, что ее держит та же сила, что теперь держала меня.

– Итак? – обратился он к пленнику. – Ты, значит, хотел воспользоваться ею? Однако ты не пытался сделать это с другой. Какая же разница между ними?

Человек в кристалле даже не взглянул на него, но я чувствовала глубокую ненависть, волной хлынувшую из его тюрьмы.

Ненависть эта замораживала, а не жгла. Такую ненависть я иногда чувствовала у своих братьев, но она не была все же такой неистовой.

Его захватчик обошел вокруг меня. Я не могла повернуть голову, чтобы видеть его: но хорошо знала, что он не может сразу заметить Власть, как заметил ее пленник, поскольку сам лишен этого дара.

Эта мысль дала мне искру уверенности, хотя, видя пленника, я мало на что могла надеяться.

Как он признал во мне колдунью, так и я признала в нем больше чем колдуна – мага, каких теперь не существовало в Эскоре и никогда не было в Эсткарпе, где Мудрые женщины тщательно контролировали все знания, оставшиеся как раз от таких безрассудных искателей запретного.

– Женщина, – повторил чужак в третий раз, – ты на нее рассчитывал. Похоже, она нечто большее, чем кажется, хотя она грязная и усталая. Если она окажется хоть чуточку родной тебе, мой недруг, то сегодня поистине ночь удачи, и счастье улыбнулось мне!

Он кивнул стражникам, и те окружили меня, хотя и не подошли вплотную. Видимо, существовал какой-то барьер.

– А теперь, мы поместим тебя в безопасное место, девушка, пока не настанет время заняться, решением твоей загадки.

Стражники теснили меня по ступеням, пока я не оказалась в противоположном от входа конце комнаты, позади пленника в кристалле, так что мы больше не видели друг друга. Затем стражники остановились, из пола поднялись четыре хрустальные бруса, каждый толщиной в мое запястье. Они поднялись выше моей головы и запылали. Сила, удерживающая меня, исчезла, но протянув руку я убедилась, что между брусьями существует невидимая сила-стена, и я заперта внутри этих стен.

Здесь по крайней мере можно было сесть. Я села и огляделась, стараясь узнать все, что можно, об этом месте, хотя пока не представляла, зачем мне это.

Теперь я видела Айлию. Она лежала – спала или без сознания – на второй ступеньке помоста. Голова ее была повернута в другую сторону, но я видела, как поднимается и опускается ее грудь. Значит, жива.

Мне тоже очень хотелось спать. Как только я села, все напряжение и усталость долгих часов, проведенных в этом мире, навалилось на меня, как мягкое покрывало, и оставалось только расслабить мозг и тело.