Волшебница Вихря (СИ)

— Потому что сначала я должен убедиться, что с тобой всё хорошо, — хмуро сказал Влас. — После такой-то ночи.

Я нежно ему улыбнулась и дотянулась поцеловать в краешек губ.

— Разве я жаловалась?

— Нет, но ты выглядишь усталой. Мы начнём с того, что я тебя помну, потом намажу специальным маслом, накормлю…

— Так ты не полежишь со мной? — огорчилась я.

— Не сегодня, — улыбнулся Влас. — Эта вода только твоя, и ласки тоже будут только для тебя. Так у Вихрей принято — после брачной ночи девушка должна прийти в себя благодаря поддержке и умелым заботам мужа.

— Так я вроде в себе, и мне невероятно хорошо!

Он вытащил из воды мою ногу, начал поглаживать и мять её.

— Тебе будет ещё лучше. Твоему телу теперь нужен покой. Закрой глаза, Веда. Ты моя жена и должна слушаться! — весело хмыкнул он, и я, уже разомлевшая, отозвалась сонным смешком.

Последующий час он колдовал надо мной, и добился такого расслабления, какого я прежде не знала. А когда я готова была провалиться в сон, вытащил меня, ослабевшую, и, закутав в большое полотенце, унёс в спальню.

— Теперь я натру тебя особым маслом, ты ещё поспишь, а я схожу за завтраком.

— Но нас же ждут гости… — выговорила я, наблюдая за мужчиной из-под приоткрытых век.

— И мы выйдем к ним, но не раньше обеда. Закрывай глаза, маленькая.

Последнее, что я запомнила — это прикосновение его губ ко лбу, и сразу — ветер, словно меня подняло и мягко понесло прочь. Казалось, что чем дальше от дома, тем сильнее меня раскачивает в большой люльке средь облаков, и от этого приятно замирало сердце.

Ветер оставил меня на вершине горы, так высоко, что реки казались тонкими нитями, а море превратилось в одно большое синее пятно. Я долго сидела в своей странной колыбели, и наблюдала, как внизу проплывают облака. Было понятно — по ним не пробежишься. Я как будто попала в саму реальность, но не телом, конечно, лишь душой. А внешний облик, прочность и саму колыбель додумал мой разум.

Я чувствовала, что должна быть здесь. Именно на недосягаемой для тела вершине, и именно в рассветный час. Я ждала кого-то, и дождалась: с неба опустился белый, в блеске золотых капель дракон с раскидистыми полупрозрачными крыльями и янтарными глазами. Солнечный властелин, владетель особого пламени, он редко прилетал на землю, и уж точно никогда не говорил с людьми. Вероятнее всего, я и его выдумала, потому что подобная честь для обычной человеческой души — величайшая редкость.

— Ты не должна засыпать, — сказал зверь. — Будь внимательнее к своим инстинктам. Ты не забудешь меня, Веда. Своё имя, свою любовь, своё прошлое — возможно, но не нашу встречу. И, помня её, ты должна помнить, что ты не одинока. Что я буду присматривать за тобой, носительница дара, и, даже позволив злу случиться, не допущу тьму в твоё сердце. Ты будешь чиста. Ты справишься с любыми трудностями. Не бойся потерять себя, Веда. Не бойся испытаний. Отпусти страх. Прими судьбу. Обними счастье…

Я открыла глаза и села на постели: светло, пахнет цветами. У окна в огромной вазе стоял не менее огромный букет полевых роз, именно от него исходил этот замечательный аромат. Власа в комнате не было, и мне стало стыдно: дрыхну в своё удовольствие, пока он гостей развлекает! Сон почти сразу затёрся, хотя я чувствовала, что всё ещё помню жгучий золотой взгляд солнечного дракона. Интересно, о чём он пытался меня предупредить?

Я принялась поспешно одеваться, чувствуя в теле игривую лёгкость. На второй день женщина надевала иной наряд. Звался он ардис — доказательство любви. Это было алое платье, и к нему тёмный жилет с вышивкой хранящих род жены и мужа зверей. Драконы в этот раз у меня получились не такие детальные, но яркие и объёмные на загляденье. Я почувствовала, как встрепенулись исколотые пальцы — им что ни боль, всё равно ещё узоры подавай!

Влас сидел в большой комнате за столом, но тотчас поднялся навстречу и заключил в объятья.

— Красавица моя, — шепнул он мне в губы. — Садись скорее, ешь.

Я поцеловала его в щёку и потёрлась носом о прекрасные колючки.

— Неужели ты меня ждал?

— Я съел яблоко, — усмехнулся мужчина, отодвигая мне кресло. — Но целиком этот прекрасный обед мы вкусим вместе. — Он вдруг отодвинул стул и опустился передо мной на колени. — Я не хочу, чтобы ты в чём-то нуждалась, Веда. Ничего не бойся, когда я рядом. А если что-то беспокоит тебя — сразу скажи мне, хорошо?

Я наклонилась и поцеловала его в лоб, потом в губы, и мы забылись в щемящей нежности любви.

— Хорошо, Влас. Я буду говорить тебе обо всех своих страхах и делиться радостями. И я буду беречь тебя, так и знай, от всякого зла!

— Понял уже, — хмуро усмехнулся он, садясь рядом, а не напротив. — И смирюсь с твоей отвагой, если не будешь рисковать бездумно.

— Теперь если гулять в горах — то только с тобой, — лукаво улыбнулась я. — Что это такое пахучее на тарелке?

Ели мы долго и неспешно, уничтожая обед со всей тщательностью и напором. Влас посмеивался надо мной, подкладывал и подливал, а я то и дело протягивала ему новый кусок хлеба.

— А что теперь?

— Я подумал о том, чтобы забрать из воинского дома Храна.