Волшебное Кокорику, или Бабушкина курочка

Кокорику. Ну, не говорите этого, а лучше посмотрите. (Идет к корзине, в которой сидит курочка, бабушка за ним; он берет корзину в руки, открывает ее и показывает.) Видите, у вас скоро будет целое куриное семейство!

Бабушка (вскрикивая в испуге). Ай-ай!.. (Быстро закрывает корзинку.)

Клара (подходит с любопытством). Что вы, бабушка?.. Что с ней?..

Бабушка (быстро). Ничего!.. ничего!.. ох мне твое любопытство!.. После всё узнаешь!..

Кокорику (ставит корзинку на прежнее место). Когда же после? После нашей свадьбы?.. Бабушка! Не препятствуйте нашему счастию! Умоляю вас! Вот посмотрите: сюда идет вся наша деревня, я уж всех пригласил бы ко мне на свадьбу.

Бабушка. Да что ж? Я не прочь, если есть на то ваше обоюдное желание.

Клара (с радостью). Так вы согласны, бабушка?

Бабушка. Да, что ж с вами делать?

Клара (прыгая к ней на шею). Ах, бабушка! Милая, добрая, хорошая!.. Ну, бабушка, теперь я уж невеста!.. Скажите же, пожалуйста, что вы увидали в корзинке?

Бабушка. Ведь этакое любопытство!.. Ну ничего, да и только!.. досадно даже, право!..

Кокорику (Кларе). Т-с!.. об таких вещах не спрашивают,-- это тайна бабушкиной курочки… (К входящим нотариусу, крестьянам и крестьянкам.) Милости просим!..

Бабушка. Прошу покорно!.. (Сажает нотариуса.)

Явление 2

Те же, нотариус, крестьяне и крестьянки.

Хор (кланяясь бабушке).

Здорова ль, бабушка ты наша?

Мы к вам пришли попировать:

Выходит замуж внучка ваша,--

Пришли ей счастья пожелать.

Нотариус. Можно приняться и за контракт?

Кокорику. Разумеется, можно… ах нет, позвольте! (Кларе.) Клара! Я тебя от многих бед избавил; избавь же и меня. (Показывая на зрителей.) Теперь твоя очередь. Проси о снисхождении.

Клара (робко к нему).

Но как просить?.. Ах! я не смею…

Мы виноваты так с тобой…

Кокорику (указывая на зрителей).

Они добры…

Клара.

Но я робею…

Кокорику.

Но что ж ты делаешь со мной?

Меня зарежут!..

Клара (испугавшись, быстро подходит к зрителям).

Ах, простите,

Что навели на вас тоску!

И сжальтесь: крыльев не щиплите

У моего Кокорику.

Все.

И сжальтесь: крыльев не щиплите

У моего Кокорику!..

КОММЕНТАРИИ

Н. А. Некрасов никогда не включал свои драматические произведения в собрания сочинений. Мало того, они в большинстве, случаев вообще не печатались при его жизни. Из шестнадцати законченных пьес лишь семь были опубликованы самим автором; прочие остались в рукописях или списках и увидели свет преимущественно только в советское время.

Как известно, Некрасов очень сурово относился к своему раннему творчеству, о чем свидетельствуют его автобиографические записи. Но если о прозе и рецензиях Некрасов все же вспоминал, то о драматургии в его автобиографических записках нет ни строки: очевидно, он не считал ее достойной даже упоминания. Однако нельзя недооценивать значения драматургии Некрасова в эволюции его творчества.

В 1841--1843 гг. Некрасов активно выступает как театральный рецензент (см.: наст. изд., т. XI).

Уже в первых статьях и рецензиях достаточно отчетливо проявились симпатии и антипатии молодого автора. Он высмеивает, например (и чем дальше, тем все последовательнее и резче), реакционное охранительное направление в драматургии, литераторов булгаринского лагеря и -- в особенности -- самого Ф. В. Булгарина. Постоянный иронический тон театральных рецензий и обзоров Некрасова вполне объясним. Репертуарный уровень русской сцены 1840-х гг. в целом был низким. Редкие постановки "Горя от ума" и "Ревизора" не меняли положения. Основное место на сцене занимал пустой развлекательный водевиль, вызывавший резко критические отзывы еще у Гоголя и Белинского. Некрасов не отрицал водевиля как жанра. Он сам, высмеивая ремесленные поделки, в эти же годы выступал как водевилист, предпринимая попытки изменить до известной степени жанр, создать новый водевиль, который соединял бы традиционную легкость, остроумные куплеты, забавный запутанный сюжет с более острым общественно-социальным содержанием.