Волшебное кольцо

— Ваше величество, там кобылу привели.

— Да-да, проведите ее наверх.

— Она грязная.

— Устройте ей ванну, оденьте ее, приготовьте кофе и печенье. Уложите ее в постель.

Вот лошаденку в верхни покои заводят. В ванной моют, шелковый капот на кобылу напялили. Кофею она выдула два ведра, ящик печенья съела. С кофею ее, голубушку, разобрало. Далее на кровать кобылу повалили, шелковым одеялом покрыли; только хвост выпущен наружу.

Немецкому королю до всего дело есть:

— Дорогой брат. Кого это вы в постель приказали уложить?

— Замечательную красавицу, мой дорогой. Нашел ее в деревне. Глаза, зубы, косы до колен!

— Верю вашему вкусу, братец. Уступите мне эту красавицу.

Что вы думаете! Уступил ведь государь за тридцать тысяч эту красоту германскому королю.

Вот идет король в верхни покои. Кобыленка на постели развалилась, с головой кружевным покрывалом закутана, только хвост наружу выпущен.

У короля во рту пересохло. Пал у кровати на коленки:

— Красавица, не отвергайте меня! Дозвольте расцеловать вашу роскошную косу!

Сграбился за кобылин-то хвост, кобыла дрогнула, размахнулась да как бабахнет немецкого короля копытом в лоб, дак немец окном из комнаты вылетел. У ворот двух городовых сбил. Ему, бедному, дурно стало. И от денег своих отступился, на родину упорол.

ТИЛИ-ТИЛИ

акой-то день прибежали к Шишу их волости:

— Ступай скоре. Негрянин ли, галанец приехал, тебе велено при их состоять.

Оказалось, аглицкой мистер, знающий по-русски, путешествует по уезду, записывает народные обычаи и Шишу надо его сопровождать. На Шише у всех клином свет сошелся.

Отправились по деревням. Мистер открыл тетрадку:

— Говорите теперь однажды!

Шиш крякнул:

— Наш первой обычай: ежели двоим по дороге и коняшку нанять жадничают, дак все одно пеши не идут, а везут друг друга попеременно.

Мистер говорит:

— Ол райт! Во-первых, будете лошадка вы. Я буду смотреть на часы, скажу «стоп».

— У нас не по часам, у нас по песням. Вот сядете вы на меня и запоете. Доколь поете, я вас везу. Кончили — я на вас еду, свое играю.

Стал Шишанушко на карачки. Забрался на него мистер верхом, заверещал на своем языке песню: «Длинен путь до Типперери…» Едут. Как бедной Шиш не сломался. Седок-то поперек шире. Долго рявкал. Шиш из-под него мокрехонек вывернулся. Теперь он порхнул мистеру на загривок.

— Эй, вали, кургузка, недалеко до Курска, семь верст проехали, семьсот осталось!

Заперебирал мистер руками-ногами, а Шиш запел:

Тили-тили,
Тили-тили,
Тили-тили!..

Мистер и полчаса гребет, а Шишанко все нежным голосом:

Тили-тили,
Тили-тили,
Тили-тили!..

У мистера три пота сошло. Кряхтит, пыхтит… На конце прохрипел:

— Вы будете иметь окончание однажды?

Шиш в ответ:

— Да ведь песни-то наши… протяжны, проголосны, задушевны!

Тили-тили,
Тили-тили,
Тили-тили!..

Бедный мистер потопал еще четверть часика да и повалился, — где рука, где нога:

— Ваши тили-тили меня с ног свалили!

ПОЖИЛА БАРЫНЯ НА СВЕТЕ, ПОСМЕШИЛА ДОБРЫХ ЛЮДЕЙ

днажды Шиш далеко от дома ушел.

Вышел из лесу, а у речки господское имение. Дом белый, ограда железная. На балконе барыня сидит, кофей пьет. А по двору свинья ходит с поросятами. Шиш во двор зашел, стал перед свиньей да и ну ей кланяться, челом бить.

Это барыня с балкона и увидала. И ну кричать:

— Машка! Дуняшка! Агашка!

Дуняшка летит:

— Чего, барыня изволите?

— Поди узнай. Вон мужик нашей свинье кланяется. Что все это значит?

Горничная к Шишу:

— Молодой человек, барыня приказали у вас спросить, чего это ты нашей свинье кланяешься?

— А видите ли, барышня, ваша свинья пестра моей жене сестра. У меня жена замуж выходит, дак я вашу свинью на свадьбу зову.

Горничная к барыне:

— Барыня, барыня! Наша та свинья пестра его жене сестра. Его жена замуж выходит, дак он свинью на свадьбу приглашает.

Барыня и кофей на себя пролила:

— Ха-ха-ха-ха-а-а. Ой, скололо! О-о-о, караул! Вот дурак! Вот чудо гороховое! Ну разве слыхано, чтобы свинью, бессловесную животную, на свадьбу звали?!.. Жалко, барина до вечера не будет, а то бы он посмеялся. Агашка! Машка! Давайте высмеем его, дурака, до конца. Я что надумала… Несите сюда мое модное кружево, полукапоты, плюшеву ротонду, розову вуаль, шляпу о двенадцати перьях…

Горничные наворотили гору нарядов.

— Наряжайте эту свинью!

Смотрит Шиш. Нарядили свинью в кружевной капот, закутали в ротонду, наложили шляпу, завесили рыло вуалью.

Барыня опять вопит:

— Девки! Несите сюда мои двенадцать чепчиков, нарядите этих поросяточек.

Сказано — сделано. Барыня опять:

— Девки! Ведите сюда баринова коня с каретой!

Коня подвели. Конь — хоть на выставку. Карета под лаком.

— Девки! Посадите свинью с поросятами в карету. Мужик! Садись за кучера. Вези гостью!

У Шиша сердце взыграло. Вожжей шевельнул, только пыль в глаза. А барыня до того дохохотала, уж ее водой отливали.

— О, дурак, дурак! Ведь теперь над ним стар и мал, встречный и поперечный смеется!

А Шиш — парень юлавый, поворотливый, к вечеру опять у того имения.

А там барин вернулся.

Его жена встречает: