Волшебное настроение

Приехали, в досаде подумал Антон, только приступа шизофрении не хватало! Или это у них эпилепсией называется? Сейчас на пол рухнет, пена изо рта пойдет. Ребенка покалечит.

— Сохраняем спокойствие! — миролюбиво произнес он. — Что нас интересует? Плен? Порядочный человек никого в плен брать не будет.

— Ты порядочный? — переспросила девушка.

— Клянусь! И прошу очистить помещение.

Он остался доволен тем, что нашел быстрое и верное объяснение афере, которую над ним собралась учинить шайка, использующая в преступных целях умственно неполноценную молодую женщину. И в то же время испытывал странную досаду, точнее — жалость к полуголой симпатичной дурочке с ребенком. Малышу не сиделось у мамы на руках, он хныкал, вырывался, вдруг уставился на Антона, на секунду замер и протянул к нему ручки, недвусмысленно предлагая себя:

— На! На-на-на!

Антон снова невольно дернулся навстречу, но быстро опомнился благодаря мысли: «Мошенники детей, как собачек, натаскивают, чтобы к чужим дядям тянулись. Сволочи!»

— Ну, хватит! — рявкнул Антон. — Немедленно убирайтесь!

Ребенок испугался, скривился обиженно и заревел. Басовитый голосок у него, не перекричишь. Девушка трясла мальчика, пытаясь успокоить, что-то говорила Антону. Слов он не разбирал, но, если бы у попрошаек в метро было такое выражение глаз — любящее и несчастное, Антон бы полез в карман за деньгами.

— Ты хочешь, чтобы я жила без тебя… — услышал Антон. И с готовностью ответил, перебил:

— Долго и счастливо! Большому кораблю большое плавание. Но запомните, девушка, порты приписки у нас разные!

— Это ты очень верно сказал.

Он двумя руками указал на дверь: прошу! «Нам пора?» — прочитал Антон по движению ее губ отчаянно горький вопрос.

— Выход показать?

В этот момент ребенок затих, и грубое предложение Антона прозвучало особенно хамски, громко.

— Ты уже показал выход, спасибо! Принеси, пожалуйста, сыну воды.

— Ладно, — кивнул Антон. — Воды, и точка! Пора и честь знать!

Он развернулся и вышел из комнаты. Краем уха услышал, что девушка опять завела пластинку про свою неземную любовь к нему. Антон счел за лучшее не реагировать и не оборачиваться.

На кухне он схватил стакан, плеснул в него из водопроводного крана. Стоп! Детям нельзя сырую, и стакан грязный. Открыл шкаф, не дотрагиваясь до отцовской трубки, вытащил из пирамидки (только мама так расставляла!) чашку. Утром воду кипятили, из чайника сойдет.

Вернулся в гостиную. Пусто. Ни девушки, ни ребенка. И темнота. Антон щелкнул выключателем. Свет люстры по сравнению с тем, что было здесь минуту назад, походил на освещение мертвецкой, куда Антон перенесся сразу из бальной залы. В чем дамочка ушла? В прихожей посторонней одежды не было, младенец вообще голый… Не пропадут. Подельники, наверное, дожидаются этажом выше.

С чашкой в руках Антон обошел квартиру. Никаких признаков постороннего присутствия. Входная дверь закрыта на внутреннюю щеколду. Как можно выйти из квартиры, оставив защелку закрытой? Ловкачи! Напоследок он еще раз заглянул в гостиную. По окнам и балконной двери лупил дождь, растекался по стеклам гнойного цвета жижей.

* * *

Телефонный звонок раздался, когда Антон строил баррикаду у входной двери на случай бандитского натиска сообщников молодой матери.

— Да? — ответил он, запыхавшись.

— Антошкин, привет! Витек Федоров. Чего дышишь как паровоз? Я грин скрибач с припеком нарушил? Прости!

«Грин скрибач с припеком» — этого выражения Антон не слышал лет двадцать. Пацанами они почему-то так называли половой акт — вожделенный и недоступный.

— У моих был? — продолжал голос. — Как они? Расскажи.

— Послушай ты, козел! — Антон от ярости кипел. — Розыгрыш мимо кассы! Усек? Еще раз сюда позвонишь, я тебя из-под земли достану, на куски порежу и снова закопаю!

— Да, из-под земли, — эхом откликнулся голос. — Значит, ты ничего не понял?

— Отлично понял! — ревел Антон. — Ваши уловки для придурков! Котлеты, девушки, борщи и младенцы — в гробу! В гробу я их видел!

— Не все, — задумчиво протянули на том конце, — не все, что ты видел в гробу, надо воспринимать доверчиво! — и положили трубку.

Какая наглость! Антон задохнулся от возмущения и несколько секунд тупо слушал равнодушные гудки «занято».

Надо выпить! Водки нет, а также вина, коньяка и даже пива. Минутку! Есть медицинский спирт. Полгода назад он валялся с бронхитом, Танька приезжала, ставила компрессы. Остатки спирта в кладовке рядом с окаменевшими емкостями с олифой и красками — печальными свидетелями нахлынувшего и быстро улетучившегося порыва сделать ремонт в квартире.

Прежде чем выпить разбавленного спирта (без закуски! Сами жрите свои котлеты!), Антон проверил надежность баррикады и шпингалеты на окнах.

Пусть попробуют влезть! Вставить ему в задницу паяльник и отобрать единственную недвижимость — квартиру.

— Выкусите! — показывал Антон кукиш кухонному шкафчику. — Не на того напали! Я буду сопро-жаться!

Он хотел одновременно произнести «сопротивляться» и «сражаться». Получилось ловко! И дальше говорил сам с собой, сокращая предложения до нескольких многозначных слогов. Как добрался до постели, не помнил.