Волшебное очарование Монтаны

- Общее беспокойство. Много чего. Отсутствие сна. Никогда в жизни я не страдал бессонницей, а теперь не могу заснуть. И еще потеря аппетита. В самом деле, не могу припомнить, когда в последний раз ел. Вчера, кажется, съел немного чипсов, а сегодня - яблоко. Нет, это было накануне. - Он хлопнул себя по голове. - Не могу вспомнить. Господи! Я потерял память. Что-то здесь не то. - Он постучал кончиком пальца по виску. - Должно быть, мое серое вещество начало.., испаряться. Мне нужно какое-нибудь лекарство. - Он посмотрел на доктора. - Как по-вашему?

Доктор прикусил губу, сдерживая смешок.

- По-моему, тебе нужно отправиться домой и принять горячий душ. Расслабиться. Выпить. Чего-нибудь покрепче. Это поможет лучше таблеток. Пей медленно, маленькими глотками.

- И что? - уставился на него Остин.

- Во время выпивки тебе захочется подумать о Монике.

- О Монике? А она при чем?

- Я могу заблуждаться, но, по-моему, болезнь и ее лечение всецело зависят от Моники.

- Это так по мне заметно?

- Временами да.

Остин запихнул руки в карманы джинсов.

- Она не желает меня видеть, а когда смотрит, во мне возникает ощущение, будто она смотрит на своего дедушку. В ее глазах то почтение к нему, и тогда мне кажется, что я никогда не стану вровень с его образом, то, наоборот, осуждение. На меня накатывает то одна волна, то другая. Я знаю, что мне нужно как-то выбираться на сушу, но в то же время хочется выстоять под ударами, чего бы это ни стоило. -Он уловил выражение озабоченности на лице доктора. - Я помаленьку схожу с ума?

- Пожалуй.

- Так что же мне, в конце концов, делать?

- Пойти домой и выпить, - повторил рекомендацию доктор, похлопывая Остина по спине. - Ответ придет сам собой.

Остин помотал головой.

- Вы помогли мне во многом, но в данном случае мне больше подходит постельный режим.

- Мне пора заняться бронхитом мистера Хаскинса, - улыбнулся врач.

- Прошу прощения, доктор, - извинился Остин, почувствовав, что его взвинченность спала. - Просто...

- Я знаю, сынок. Ты никогда не влюблялся раньше. Не волнуйся. Это не смертельно.

- Не правда. Я едва не женился. Это был болезненный опыт, и я поклялся никогда больше его не повторять.

- Если бы это так сильно тебя затронуло, - улыбнулся доктор, - то особых проблем с Моникой не возникло бы.

- Это еще почему?

- Потому что ты все еще чах бы по своей прежней пассии. Обдумывал бы, как ее вернуть. Если бы ты по-настоящему любил кого-то, то у Моники не было бы ни единого шанса.

- Ерунда.

- Прости, но я слишком много пожил на этом свете и научился замечать то, чего не видит большинство людей. Вот почему меня называют доктором. А теперь выметайся отсюда. У меня много дел.

Остин нехотя вышел из комнаты. Его слегка пошатывало, и Мирна, наверное, подумала, что он был не в себе, когда появился из-за двери.

Влюбился? Неужели доктор спятил? Он не влюбился в Монику, а хотел ее как женщину. Вожделел. Но разве это любовь? Нет. Он любил раньше, и то чувство не имеет ничего общего с теперешней безумной жаждой обладания. Мания. Опасное расстройство, невроз. Нет, его проблема не в том, что он влюбился, а в том, что в Силвер-Спе нет ни одного психиатра...

Моника гнала Старшайна в гору по заросшей изумрудной травой земле, где паслись ее овцы. Горный пейзаж мог усмирить ту смуту, в которую погружалась Моника всякий раз, когда видела Остина. Созерцание окрестностей всегда проясняло ее рассудок.

Дэйзи с лаем понеслась сквозь густую высокую траву к отаре овец. Моника, улыбнувшись ее пастушескому рвению, полной грудью вдыхала свежий воздух. Едва собачий лай смолк, она услышала низкий звериный стон из-за деревьев. Она поняла, что скоро ее отара пополнится новым ягненком. Моника спешилась, осторожно приблизилась к месту, где лежала овца, и увидела, что роды проходят трудно. Однажды Моника принимала тяжелые роды у коровы, и тот опыт пригодился ей теперь.

- Держись, девочка. Мы сделаем это вместе. Все будет хорошо, - сказала она, засучив рукава.

Моника выждала, пока стихнут схватки, и сунула руку в родовой канал. Овца закричала от боли, и эхо разнесло ее крик по горам...

Несмотря на уважение к доктору, Остин знал, что выпивка не решит его проблемы. К тому же расслабиться среди электропил, молотков и аэрокомпрессоров невозможно.

Рыбалка. Вот что мне нужно, решил он и вооружился удочкой.

Речка, впадавшая в озеро Моники, стекала с высокогорья над пастбищем и выгонами для скота. К этому живописному водному потоку и устремился Остин. Он опустил стекло в кабине грузовика и наслаждался чистым горным воздухом. Все вокруг - от деревьев до облаков над головой - убеждало его в правильности решения поселиться в Монтане. Это в самом деле был его дом. Остин остановил грузовик и заглушил мотор.

Любуясь обилием первых летних цветов, он услышал горестный крик. Потом опять. Внезапно он догадался, что звуки доносятся с того участка пастбищных земель Моники, где она держала овец, и развернул грузовик в этом направлении. Что-то случилось. Он съехал с дороги, направив машину прямо через поле.