Волшебные дни (статьи, очерки, интервью)

Все же, как ни странно, каждый в душе чувствует, что его товарищ занимается чем-то не тем, не настоящим делом, что читать товарища скучно, он фальшивит, просто колотит деньги, а хочет, чтобы его уважали за… «художественные достоинства».

В глубокой сплоченности бездарей открываешь вдруг крайнее неуважение друг к другу. Неправда творческая неизбежно роднится с неправдой жизненного поведения. Лицемерие становится правилом. «Это ужасно! — говорит писатель о спектакле, картине, рукописи в одном углу, а перейдя в угол другой, высказывается совсем иначе: — Вы знаете, мне понравилось!» Так ему выгодней. Он беспокоится лишь о сохранении «хороших отношений», нимало не стыдясь того, что такие отношения зовутся торговыми. Заботы о росте своего товарища нет. Более того: товарищ всегда против честного отзыва о своих трудах — гласное отрицание их помешает ему колыхаться на волнах искусства безбедно. Ему по душе лживая похвала. Он ее частенько сам же организует. Круг замыкается. И получается, что судит нас непримиримо одна молва, а сами мы плотно закрылись от нее взаимовыручкой, преувеличением своих заслуг и своими руками созданной средой, отсталость которой не признаем.

Среда! Она-то все и определяет. Все наши творческие полеты. Не пора ли заняться накоплением чудесной зеленой среды? В некие сроки мы забыли о роли, какая приходится в подъеме искусства на актив. Нельзя путать драгоценный актив с пронырливыми толпами. Эти последние неспособны заявить о себе содержанием и формой творчества и потому для пробивания своего имени ищут выгоду в мелькании там и сям, в словесных заверениях и в той поистине активистской беготне, которая приносит пользу одним им и никогда — искусству.

Нужно растить личность. На личность в страдные дни опираться гораздо надежнее. Усилиями личностей, естественно добивающихся признания, копится радостная атмосфера подлинно творческого труда, вовремя подхватывается достойная смена.

Подросла молодежь, и не какая-нибудь, а талантливая, умная, просвещенная. Таланты есть в каждом поколении. Имен многих мы еще не знаем. Наша ожившая строгость к себе, открытое желание услышать забытые голоса своей молодости в строчках, песнях, ролях родившихся позже (главное ведь в природе повторяется), наше великодушие и благословение помогли бы раскрыться незнакомым пока дарованиям в урочный час.

Сама же молодость должна тоже торопить свое восхождение. Вас ждут. Без вас, как без детей в семье, скучнее и тише, вы — свежий, ободряющий ветерок, вы — новая жизнь, которая всегда теребит даже мудрых. Хочется, чтобы с первой поры вы избежали тех ошибок и трезвого расчета, словами о которых без всякого злорадства наполнил я эту статью.

Приятнее было бы писать о светлых делах и надеждах. Мне больше всего хочется понадеяться на молодежь^ Она по — своему, быть может, горячее прославит время, поделится проблемами, мечтами, радостями и тревогами, всем, чем обогащено новое поколение. «Очарованья ранние прекрасны!» — признавался поэт. С этого надо и начинать в творчестве. Не ковырять жизнь, а петь ее. Сложное нагонит с возрастом. Хочется прочитать произведение истинного сына народного. Люди жаждут в полотнах и спектаклях узнавать себя, сокровенные переживания, свой труд и конечно же «тот уголок земли», где пробуждалась и состарится их дорогая жизнь.

Хору кубанского искусства пристало звучать громче, шире и мощнее. Пусть звучат в нем рядом, дополняя друг друга, зрелые и юные голоса. Разве людям не хочется застать на своем веку искусство родного края высоким, достойным правды и красоты кубанской жизни? И мне думается, тут круговая порука вполне уместна: порука строгости, принципиальности, любви к творчеству. Приятна и обязательна одна солидарность: солидарность в честной работе и осознании глубоких общественно — художественных задач, утвержденных перед нами с такой настойчивостью вечно влекущим вперед временем.

1984

БЕЗ СКИДКИ НА ВРЕМЯ