Волшебные искры солнца

– Не трогайте Ярослава, – вдруг попросила я. – Он может вести себя неразумно, но он… – я замолчала, поймав себя на мысли, что хотела назвать Ярослава одним из немногих близких мне людей. Но ведь мы не очень-то и близки. За исключением разве того, что знаем о телах друг друга все. Эта мысль заставила мои щеки вспыхнуть. И дядя Тим понял меня превратно.

– Он – твой любимый. Печально, что ты выбрала такого никчемного мальчишку, Настя. Я вижу его насквозь – глупый, незрелый, неперспективный. А ведь у тебя могла бы быть воистину шикарная партия. Если бы ты не убежала, ты многого бы добилась.

– Если бы моя партия была такой же шикарной, как у вас, – фыркнула я, вспомнив Ирину, – проще было бы прожить всю жизнь одной.

– Есть вещи, которые мы не в силах изменить, – равнодушно отозвался он. – Отец этой женщины был влиятельным человеком в Ордене.

Меня позабавило, что он назвал жену «этой женщиной». Кажется, дядя испытывал к ней отвращение, тогда как она действительно любила его.

Какое-то время мы молчали. Дядя неспешно курил, я маленькими глоточками пила какао, а небо над нами сияло нежными закатными переливами – его легко можно было рассмотреть сквозь стеклянную крышу зимнего сада. От фиолетового к лавандовому, от персикового к янтарному – небо действительно было прекрасно и упоительно. И мы оба смотрели на него, словно пытаясь найти ответы на вопросы.

Мне вдруг вспомнилось, как мы с Аленой гуляли на первом курсе по центру города, только-только познакомившись, и над нами сияло точно такое же небо. Воспоминание о подруге заставили меня напрячься.

– Как вы познакомились с Аленой? – нарушила я закатную тишину.

– Ее нанял твой отец, чтобы она передавала информацию о тебе, – спокойно отозвался дядя Тим, будто знал заранее, что я спрошу об этом.

Еще один гвоздь в гроб нашей дружбы. Стало обидно и горько.

– Как непродуманно, – вырвалось у меня. – Мог бы давать эти деньги мне, я бы сама сообщала ему информацию о себе. И брала бы вдвое меньше.

В то время, когда я пыталась выжить, учась и работая, мой драгоценный папочка не давал мне ни копейки, но щедро бросал ими в лицо той, которая стала шпионкой. Так мило. Не то чтобы мне были нужны его деньги, но разве он не знал, что мне плохо? А, он же давал – через Матильду. Как я могла забыть.

– Зачем она вам? – прямо спросила я. – Она ведь ваша любовница, верно? Девочка-модель, с которой можно поиграть? На что она купилась? На красивые подарки или на иллюзию прекрасной жизни рядом с обеспеченным человеком?

– На любовь, Мельникова. На любовь, – вдруг раздалось рядом с нами. Алена – как всегда, красивая и элегантная – неслышно появилась в зимнем саду и, пройдя мимо цветов, грациозно села на колени к Тимофею. Ее руки обвили его шею, а взгляд, направленный на меня, был насмешливым.

– Когда это содержанок стали называть любимыми? – фыркнула я, злясь и не понимая, какого черта Алена забыла здесь и для чего ведет себя так вызывающе. То, как она липнет к дяде, всеми силами стараясь показать, что он – ее мужчина, меня раздражало.

В глазах Алены вспыхнуло ледяное пламя. А дядя едва заметно усмехнулся.

– Я не содержанка. Следи за своими словами.

– Я очень хорошо слежу за ними, не беспокойся, – заверила я подругу. – Дядя, неужели вы совсем ничего ей не дарили? А разве этот браслет, – кинула я взгляд на руку Алены, – не ваш подарок? Я слышала, что к своим любовницам вы всегда щедры. Кстати, больше всего Алена ценит деньги. Кидайте ей прямо на карту, дядя, она будет рада любой сумме.

– Какая же ты все-таки высокомерная стерва, Мельникова, – улыбнулась Алена.

– Реутова, – сказал вдруг дядя. Кажется, ему было смешно.

– Что? – не поняла Алена. Она хотела было дотронуться до его волос, но он не позволил ей этого – перехватил руку.

– Она – Реутова, – глядя на меня, повторил дядя, и я почувствовала себя странно, однако спорить не стала.

– И если я носила эту фамилию шестнадцать лет, то ты, подружка, не сможешь проносить ее и шестнадцати дней, что бы ты там ни пела про любовь, – подмигнула я Алене, с трудом сохраняя спокойствие.

– Можешь думать что угодно.

– Для моего дяди ты – никто, – продолжала я, точно зная, куда бить. – Прости, что не говорила раньше – пыталась быть хорошей подругой и берегла тебя, но сейчас, думаю, самое время для правды. Ни на что не надейся. Ты – не больше, чем личная игрушка. Таким, как ты, не войти в семью. Реутовы не выносят жалких.

– Именно поэтому ты больше не Реутова? – отбила выпад Алена, но я чувствовала, что она на пределе.

– Возможно, – весело откликнулась я. – Слушай, а вдруг я не права? Может быть, с тобой все будет иначе? Дядя, вы правда любите ее? Если скажете, что да, я извинюсь. Ошибки я признавать умею. Ой, Алена, что-то дядя Тим молчит. Кажется, плевать он на тебя хотел. Но не переживай, своим игрушкам Реутовы часто кидают подачки. Может быть, завтра тебе подарят колье, а послезавтра отправят загорать на Карибские острова.

– Закрой свой грязный рот! – не сдержалась Алена, и это была ее ошибка. – Как ты мне надоела за все эти годы, заносчивая дрянь!