Волшебные истории

— Ты даже не знаешь имени?

— Не знаю!

— Это нехорошо, моя маленькая. Если бы мы знали имя, я бы его нашел и привел.

— Нет, пусть сам приходит, раз обещал! Все, дядюшка, отпусти меня, отпусти... Пусть принесут подушечки и пусть унесут эту мерзкую пику. Пусть ее вообще выкинут! Или ее тоже нельзя выкидывать? Почему ничего нельзя выкидывать? Накидали всякого хлама, валяется тут — не продохнуть.

— Уже иду, — дядюшка осторожно отнял от себя принцессу и встал. — Но ты пока умывайся, одевайся и завтракай, потому что вчера мы...

— Я никуда не пойду! — сказала вдруг девочка так твердо и четко, что дядюшка вздрогнул.

Она подняла голову и пронзила его синим взглядом. Долго смотрела, с растрепанными волосами на заплаканных щечках, потом шмыгнула носом, провела ладонями по глазам, встала, добрела до кровати и улеглась, уткнувшись лицом в скомканное покрывало.

— Буду лежать пока не умру. Или пока он не придет. И прикажи, наконец, этих дурацких послов отправить на плаху, всех. И скажи, что никаких приемов больше не будет.

Дядюшка молча вышел из опочивальни.

* * *

Весь этот тяжелый, дурацкий, томительный день принцесса не выходила из опочивальни. Она лежала в кровати, не отнимая лица от подушки, молчала, вздыхала, иногда тихо плакала. День шел, а он так и не появлялся; уже перевалило за полдень, а он так и не приходил. Принцессу звали завтракать, обедать, ужинать, но каждый раз она отвечала, что ей ничего не надо, пусть только всех отправят на плаху, а ее оставят, наконец, в покое.

Пришел вечер — холодный, ветреный, неспокойный. Принцесса, завернувшись в одеяло, перебралась к окну и смотрела в ненастное небо.

— Ну и пусть, — шептала она, прижимаясь ноющим лбом к стеклу. — Пусть, пусть, пусть. Пусть не видно Луну. Он все равно не пришел. Я скажу дядюшке, и он прикажет его разыскать. А потом я отправлю его на плаху. Просто ужасно как! Я злая, свирепая, страшная, кровавая, жестокая, мрачная, беспощадная, бесчеловечная... Пусть знает, как меня мучить.

И она шмыгала носом, и плакала, и слезы текли по щекам.

Потом побродила по комнате, не замечая слуг, пришедших гасить огни. Потом переоделась в любимую ночную рубашку — блестящую, тонкую, мягкую, с синими дракончиками по подолу. Потом улеглась на новые подушечки, обняла их, заплакала снова.

Потом долго лежала, не закрывая глаз. Потом в каминной часы на полке пробили десять. Потом — пол-одиннадцатого. Потом — полдвенадцатого, и пора было умирать.

Тар-Агне вздыхала, ворочалась, шмыгала носом, терла глаза, трогала шишку, которая заживала на лбу. И наконец стала проваливаться — засыпать.

Тут вдруг произошло очень странное.

В отдушине, в стене под потолком, что-то заворошилось. Узорная крышка отдушины отвалилась и мягко упала на толстый ковер. Образовалось отверстие, из которого выпало не очень большое, серое, непонятное и ужасно пыльное. Оно шмякнулось вслед за крышкой и стало чихать!

Принцесса взвизгнула, вспрыгнула на кровати, сгребла одеяло и спряталась за него. Серое, пыльное и чихающее стало разворачиваться. Наконец оно развернулось. Посреди опочивальни возник мальчик, и за спиной его была лютня.

— Ты пришел! — закричала принцесса шепотом. — Ты пришел, ты пришел, ты пришел!

— Ну да, мы ведь договорились?

— Я тебя дожидалась с утра! А ты все не приходил!

— Но я же сказал, что приду вечером.

— Ну и что! А вдруг?

— Хм... Я пришел бы раньше, но пришлось пробираться в обход. У тебя тут везде такие свирепые стражники. Всех грозятся отправить на плаху.

— Конечно! — радостно воскликнула Тар-Агне, спрыгнула с кровати и подбежала к мальчику. — А как тебя зовут?

— Меня называют Ведд-музыкант. Ты зови меня просто Ведде.

— Отлично! А меня как зовут, ты знаешь?

— Я буду звать тебя Агне.

— Отлично! Но, Ведде, как мы пойдем смотреть на Луну? Ты видел, какие тучи! Противные тучи съели Луну, как же нам быть?

— Там, куда мы пойдем, — сказал Ведде, — Луну видно всегда. Не переживай.

Он оглядел принцессу — Тар-Агне стояла рядом, в ночной рубашке, с сияющими в полумраке глазами.

— Там сыро и холодно, Агне. У тебя есть теплая куртка?

— А как мы пойдем? Мы что, полезем туда? — девочка указала на дыру отдушины.

— Да. Одевайся.

Тар-Агне сбегала в гардеробную и принесла свою любимую меховую накидку — длинную, мягкую, сверкающую.

— Нет, — Ведде оглядел и ощупал накидку. — Она там испачкается и порвется. Нужна какая-нибудь старая и, по возможности, грязная тряпка.

— А Луна?! Смотреть на Луну в грязной тряпке?!

— Луна не обидится. Она понимает.

— Но у меня нет грязной тряпки... — Тар-Агне собралась снова расстроиться, но Ведде положил руку ей на плечо.

— Я так и думал. И взял с собой это.

Он вытащил из-за пазухи мятый мешок. В мешке оказалась куртка — старая, затертая, штопанная, но все еще крепкая и вполне теплая, чтобы согреть маленькую принцессу в промозглую ночь.