Волшебные камни Курага

Горцам терять было нечего. Они разом напали на двоих врагов: трое на одного, трое — на другого. С первым они покончили мгновенно, второй какое-то время сопротивлялся, успев при этом ранить одного из деревенских.

Четвертый враг, что стоял поодаль пустился в бегство, но уйти не удалось и ему: на сей раз бросок Боры был точным — камень проломил неприятелю череп.

Бора стал сворачивать пращу и вдруг услышал тихий голос, звавший его по имени:

— Бора! Бора! Забери у меня сумку с Морилкой.

— Иврам!

Жрец лежал на спине, изо рта у него текла узкая струйка крови. Бора перевел взгляд пониже и увидел, что у Иврама проломлена грудь.

— Возьми ее, прошу тебя! И… и слушай! Когда ты вернешься сюда, похорони меня по-людски. Сделай все так, как заповедали нам предки… Ты сделаешь это — я знаю… знаю…

Бора сжал руку Иврама, не зная, как помочь ему. С такой раной Иврам вряд ли мог выжить; помимо прочего, она должна была причинять ему немыслимую боль.

Жрец неожиданно улыбнулся:

— Не тревожься, Бора. Мы, слуги Митры, куда счастливее всех прочих…

Жрец принялся читать странные, непривычные для слуха иноземные стихи. В конце четвертого стиха он закашлялся и, прикусив губу, надолго замолчал. Затем он начал читать и пятый стих, но закончить чтение ему так и не было суждено…

Бора стоял на коленях над его телом, когда вдруг ему на плечо легла рука Кемаля.

— Идем, Бора. Не стоит зря дразнить демонов.

— Я не могу оставить им его тело!

— Разве я сказал, что мы оставим его здесь?

Бора увидел, как воины, стоявшие рядом с ним, снимают с себя плащи. Кемаль хотел было последовать их примеру, но тут мальчик остановил его.

— Достаточно будет и двух плащей. Теперь скажи мне: тот конь, ржание которого мы недавно слышали, уж не Бураном ли зовется?

— Ты прав, Бора, это и есть Буран. Я собственноручно отпустил его, когда мы уходили из деревни, вот он и пошел вместе с нами.

Во всей деревне не было жеребца лучше этого. Бора поднялся на ноги.

— Слушай, Кемаль, кто-то из нас должен отправиться на Заставу Земана. Может быту ты это и сделаешь?

— Как скажешь. Только вначале коня надо напоить.

— Митра… — начал было Бора, но тут же осекся. Этой ночью поминать имя Митры, не сумевшего защитить верного своего слугу, как-то не хотелось тем более ему не хотелось клясться этим именем.

Конан выглянул из-за гостиничной трубы. Люди, обступившие гостиницу, держали в руках факелы, освещавшие своим пламенем всю округу. Свет их казался киммерийцу излишне ярким, — если уж он так ясно видит своих противников, то и они в любую минуту могут заметить его, пусть он и вымазал свое лицо сажей.

Толпа горожан стояла на месте; люди Ахмая пока тоже не предпринимали каких-то решительных действий. К действиям этим их следовало подтолкнуть.

Конан переполз на дальний конец крыши и прокричал:

— Все в порядке! К конюшне они подойти и не посмеют! Можно считать, что дело сделано!

Конан улыбнулся, услышав недоуменные крики в рядах воинов Ахмая:

— Кто это кричал? Сержанты, проверьте своих людей!

Перекличка тут же началась. Конан помедлил несколько мгновений и голосом старого служаки прокричал:

— Ха! У меня двух молотов недостает!

Почти сразу же вслед за этим он закричал голосом капитана:

— Эти скоты горожане увели наших ребят с собой! Мечи к бою! Именем владыки Ахмая, мы им сейчас зададим перцу!

Недоумение в рядах воинов Ахмая с каждой минутой становилось все сильнее. Конан переполз на другую сторону крыши и тонким голоском проблеял:

— Эти мерзавцы хотят отбить своих колдунов! Мы ни за что не допустим этого!

Киммериец выдернул одну из черепиц и швырнул ее в ряды конников Ахмая, стоявших по другую сторону площади. В следующее мгновенье один из всадников с криком вывалился из седла и рухнул наземь.

— Соблюдайте спокойствие! — заорал капитан. — Мы — ваши друзья. Мы хотим только одного…

Было уже слишком поздно. Горожане стали осыпать людей Ахмая градом камней. Всадники пришпорили своих жеребцов и направили их на беснующуюся толпу. Толпа, в свою очередь, загудела и ответила новым залпом каменьев. Самые отчаянные головы стали тыкать своими факелами в конские морды, отчего жеребцы принялись носиться по площадь, сбрасывая своих седоков, круша на своем пути все и вся.

Конан довольно усмехнулся и, уже не таясь скомандовал:

— Открывай ворота!

В тот же миг ворота конюшни со скрипом отворились, и из них вышли его друзья, которых вела за собою Раина.