Волшебные каникулы Уморушки

Но Брыклин не стал делиться с бабушкой своими проблемами. Допив чай, он пожелал Виолетте Потаповне спокойной ночи и поплелся к себе в комнату, где дурные мысли вновь накинулись на него с особой яростью: «Спи, спи, Петечка!.. А плейера тебе не видать! Светлана Николаевна так на тебя надеется, а ты ей неблагодарностью ответишь? Молодец, хороший воспитанник! Плейеров хороших в продаже может долго не быть, а тут – через неделю, задаром! Плейер пока только у Кузнечикова есть, а тогда и у тебя будет. Кузнечиков от зазнайства враз вылечится! А ты зазнаваться не будешь, ты сам плейер поносить дашь! И друзья тебя поймут и простят. Соглашайся, Петя, соглашайся!..»

Брыклин подошел к окну, взглянул на далекий, просвечивающийся насквозь месяц, прислушался к чуть слышному отсюда перестуку колес пассажирского поезда и тихо, боясь признаться в этом самому себе, согласился…

Глава седьмая, в которой Маришка и Уморушка приходят к важному решению

Уморушка приехала в Светлогорск как и обещала: в ночь, когда народился месяц. Калина Калиныч не стал провожать ее до города, – другие дела и заботы удержали его в Муромской Чаще, – но взял с внучки клятву, что Уморушка будет сидеть тихо-смирно в вагоне до тех пор, пока не приедет на место.

– Иначе смотри, егоза, вмиг лишу чародейной силы! – пригрозил старый лешак, усаживая свою отличницу на поезд.

– Буду сидеть, как приклеенная! – пообещала Уморушка. И тихо прошептала: – Анды-шаланды-баланды…

– Что? – не расслышал Калина Калиныч. И, не дожидаясь ответа, добавил: – В окно не высовывайся, а то ветром утянет!

– Теперь не высунусь… – угрюмо ответила внучка, – до самого Светлогорска…

Она поерзала на жесткой вагонной лавке и еще печальнее повторила:

– Точно, деда, не высунусь, это уж как пить дать!

– Ну и хорошо, ну и славно…

Тепловоз взревел, и состав, набирая скорость, покатил по рельсам.

– Приветы, приветы всем передай! – запоздало выкрикнул Калина Калиныч и, достав из кармана расшитый узорами платочек, замахал им вслед уносящим любимую внучку вагонам.

Маришка и Иван Иванович встретили Уморушку цветами и поцелуями, а потом повели ее домой. Несмотря на поздний час, они устроили приехавшей на каникулы юной лесовичке праздничный ужин с тортом, пирожными, мороженым и лимонадом. Уморушка пробовала все подряд и не успевала восхищаться:

– Ой, какое ЭТО!..

– Ай, какое ЭТО!

– Ух, какое ЭТО!

– Ох, какое ВСЕ!

И хотя ей на самом деле понравилось все, больше всего понравился все-таки лимонад, а точнее, углекислый газ, который старался вырваться на свободу через Уморушкин нос.

На следующий день Иван Иванович собрал после завтрака попечительский совет, на который пригласил Маришку и Уморушку.

– Присутствуют трое: значит, совет собрался полностью, – объявил Гвоздиков своим подопечным. – На повестке дня один вопрос: что делать с зелеными кудрями Уморушки и ее не менее великолепным нарядом?

Маришка посмотрела на подругу и вдруг увидела ее словно другими глазами: действительно кудряшки Уморы за время разлуки успели принять изумрудный оттенок и здорово отличались теперь по цвету от волос светлогорских девчонок. Да и костюм лесовички – домотканое платье, расшитое красными петухами и синими курочками, золотистые липовые лапоточки и вязаные носки из медвежьей шерсти – не очень-то вписывались в требования здешней моды.

– Придется тебя переодеть, – сказал Иван Иванович после небольшой паузы.

– И переобуть, – добавила Маришка.

– И перекрасить, – решительно подвел итог главный попечитель.

– Надо, так надо, я согласная, – не стала спорить Уморушка. – Я краситься люблю, да мне дедушка не всегда разрешает.

– Ничего, сегодня можно, – и, посоветовавшись с Маришкой, Гвоздиков объявил: – Быть тебе, Умора Муромская, светлой шатенкой! Отныне и на весь срок каникул!

И старый учитель пошел колдовать над тюбиками с краской для волос, которой, на Уморушкино счастье, у дочери Ивана Ивановича имелось в достаточном количестве. А Маришка, открыв свой походный чемодан, стала доставать из него платья и запасные сандалии.

– Ну-ка, Умор, примерь…

В тот момент, когда Уморушка с разгоревшимися от азарта глазами примеряла второе платье, в коридоре зазвонил телефон.

– Мариш, возьми трубку! – крикнул из ванной Гвоздиков. – У меня руки в краске!

Маришка подошла к телефону.

– Алло, я слушаю.

Звонил Петя Брыклин. Сбивчиво и неясно он пробубнил однокласснице, что он никак – ну просто никак! – не может выступать в спектакле «Кот в сапогах», а должен выступить в постановке «Сказок Пушкина» новокуличанской школы, так как об этом его попросила любимая воспитательница детсада Светлана Николаевна Барабанова, и он дал ей слово, что выступит. И теперь он не может нарушить слово, данное любимой воспитательнице, и просит Маришку и свой класс на него не рассчитывать, а лучше пусть они постараются подыскать другого кандидата на роль Кота в сапогах, и чем скорее, тем лучше. Выговорив все это, Петя бросил трубку. А растерянная Маришка еще некоторое время продолжала слушать бессмысленное пипиканье.