Волшебные каникулы Уморушки

Доверчивый Гвоздиков, подслеповато щурясь, пошел в чулан и стал послушно обшаривать лавку, а Баба Яга тем временем быстро прикрыла за ним дверь и набросила крючок. После чего разразилась ехидным и злорадным хохотом:

– Попался, касатик? Посиди-ка теперь на лавочке, отдохни, пока я печь растоплю!.. Тебя как кличут-то?

– Иван Иванович… – Гвоздиков торкнулся в закрытую дверь и понял, что крупно влип.

– Ивашечка… сын Ивашечки… – повторила Баба Яга имя и отчество незванного гостя, переиначивая их на свой лад. – Это хорошо, что Ивашечка… Ивашечек мы уважаем…

Она хотела было идти в избу, но природное любопытство заставило ее задержаться еще немного.

– Что ж ты, касатик, так припозднился? Тебе к нам годиков с полсотни назад забрести бы – уж вот была бы радость! А сейчас что мне с тобой делать? Навару с тебя никакого, жаркое сготовить – только зубы потом ломать… Задал задачу – нечего сказать!

– Со мной, уважаемая, ничего делать не нужно, – отозвался из-за двери чулана встревоженный Гвоздиков. – Я своих подопечных ищу, мне не до шуток!

– Да кто шутит, кто шутит-то? В печи шаром покати, мясного уже неделю как не видали… А из тебя какой прок? Ни щей сварить, ни жаркого сготовить!

– Вы что же – есть меня собираетесь? – удивился Иван Иванович и присел на лавку, почувствовав сильную слабость в усталых ногах.

– А ты думал, смотреть на тебя буду? – огрызнулась Баба Яга. – Дочка исхудала, совсем шкелет стала, ей суп понаваристей нужен. да только какой с тебя навар? Ивашечка – да не тот!

Гвоздиков задумался. Он уже привык за последние год-два попадать в различные затруднительные ситуации, поэтому и сейчас не очень-то испугался, хотя сердце его и обдало неприятным холодком. Правая рука сама собой потянулась к левой стороне груди и вдруг уткнулась в мягкий ком, спрятанный под рубашкой. «Скатерть-самобранка! – вспомнил Иван Иванович и подскочил от радости с лавки, совершенно забыв о ноющем сердце. – Какая удача!». Он подошел к двери чулана и через узкую щель между досками обратился к Бабе Яге повеселевшим и бодрым голосом:

– Вот что, уважаемая… Как вы сами изволили мудро заметить, кушать вам меня – совсем не в радость. А вот от жареного поросеночка или котлет по-киевски вы, наверное, не отказались бы. Или я ошибаюсь, уважаемая?.

– Ты не ошибаешься, злодей, ты издеваешься! Я поросят жареных сто лет не видала, а про котлеты киевские вообще не слыхивала!

Иван Иванович радостно потер руки и продолжил:

– Я не издеваюсь, хозяюшка, я просто спрашиваю. Что вам предпочтительнее: слопать меня или вышеперечисленные блюда?.

– Да уж тут какие сомнения могут быть… – замялась Баба Яга. – Не глядя бы променялась…

– Будем считать, что договорились! – Гвоздиков торопливо расстелил на лавке волшебную скатерку и мысленно приказал появиться на ней дюжине котлет по-киевски и поджаренному на вертеле, с хрустящей корочкой по бокам, поросенку. Вмиг желание Ивана Ивановича было исполнено, и в чулане, в сенях разлился ароматный запах съестного.

Гвоздиков еле успел спрятать за пазуху скатерку, как к нему ворвалась оголодавшая Баба Яга со свечою в руках. Уставясь на изысканные кушанья и словно бы завороженная ими, она сделала несколько робких шажков в сторону лавки и застыла перед ней, как перед святыней.

– Так я пошел? – небрежно сказал Гвоздиков, не то спрашивая разрешения на свой уход, не то просто прощаясь.

Баба Яга стояла молча, будто обращенная в соляной столб, и только по ее глазам, беспрестанно бегающим от котлет к поросенку и от поросенка к котлетам, можно было догадаться, что она жива и здорова.

Тихонько ступая по половицам, Иван Иванович вышел из чулана в сени, стараясь не брякнуть и не нарушить тем самым сеанс гипноза, отворил дверь на улицу и быстро сбежал по ступенькам вниз. Наконец-то он был на свободе, на желанной свободе! Гвоздиков осмотрелся по сторонам, поглядел в небеса, но следов Маришки и Уморушки нигде не увидел. Кружили только над лесом смоляные вороны, гонялись друг за другом увертливые стрижи, да где-то далеко у покрытой кустарником и редкими деревцами горки, летала на помеле еще одна Баба Яга.

Глава тринадцатая

Маришка и Уморушка, когда сидели в чулане, запертые Ягусей, твердо дали себе слово немедленно вернуться к Ивану Ивановичу, если ВСЕ закончится хорошо. Но стоило им только вырваться на волю и оседлать ковер-самолет, как их твердое решение тут же забылось. Переполненные впечатлениями от недавней смертельной опасности, девочки делились ими между собой, не имея под руками других слушателей. Ковер-самолет, получив команду лететь вперед, вперед и летел, но совершенно в противоположную сторону от Ивана Ивановича сторону. Мелькали внизу озера и реки, леса и горы, мелькали города и села, и даже целые страны, а девочки, увлеченные разговором, не замечали этого. И только наговорившись всласть, они наконец спохватились.

– Слушай, Мариш, а куда мы летим? – спросила Уморушка подругу, разглядев внизу острые готические шпили городских зданий. – На Светлогорск не похоже, на Москву, вроде бы, тоже…