Волшебные слова

Робин обычно носил короткие, плотно облегающие шорты, выразительно обрисовывающие то, что Пруденс с замиранием сердца называла «самой привлекательной задницей в мире». Робин знал себе цену и потому принимал обожание Пруденс с ленивой снисходительностью кумира, дозволяющего поклонницам вдоволь любоваться собой.

— Смотри, не пропусти момент, Пруденс, — посоветовала Оливия. — Робин ведь приходит лишь раз в неделю.

Пруденс покраснела до корней волос и поспешно отвернулась. Ребекка и Оливия рассмеялись.

— Он обычно разговаривает с Филом, а не со мной. Мне этот парень не пара. Я ведь не какая-нибудь красотка, — невесело улыбнулась девушка.

— Ты ошибаешься, — задумчиво произнесла Оливия, внимательно разглядывая Пруденс.

Молодую няню и вправду нельзя было назвать красивой, но лицо Пруденс совершенно преображалось, когда живые карие глаза загорались радостью. Коротко подстриженные волосы красиво обрамляли симпатичное личико со вздернутым носиком и усеянными веснушками щеками. Улыбка же Пруденс была просто лучезарной. В девушке жила особая привлекательность, свойственная людям с доброй широкой душой. Неудивительно, что трое детей Оливии боготворили свою няню.

— Да и что можно знать заранее? — сказала Оливия, думая о тех истинах, которые открыла для себя прошлой ночью. Если каждый будет сдерживать свои чувства, не захочет или побоится сделать шаг навстречу, то как можно найти взаимопонимание? — Пруденс, Фил и Линнет побудут со мной, а ты отправляйся в сад, заведи с Робином разговор. Волей-неволей слушать ему придется. Не может же он уйти, пока не закончит работу.

Пруденс страдальчески взглянула на Оливию.

— А о чем мне с ним говорить?

— О чем? Возьми тарелку шоколадных пирожных и предложи Робину. Спроси перед этим, не сидит ли он на какой-нибудь диете. Скажи, что он великолепно выглядит, и поинтересуйся, каким видом спорта он занимается. Не стоит полагаться только на обстоятельства, стоять в сторонке и ждать, когда тебе повезет. В этом мире, если хочешь получить что-нибудь, надо проявить инициативу.

Этот урок я извлекла из событий прошлой ночи, закончила про себя Оливия, но, разумеется, ничего подобного не сказала.

— Ты вечно жалуешься на свою худобу, — принялась поучать девушку Ребекка. — Вот и спроси, не думает ли он, что женщинам следует развивать мускулатуру. Может, Робин захочет потренировать тебя.

— Давай же, Пруденс, иди, — настаивала Оливия. — Попытка не пытка. Ничего с тобой не случится.

— Ладно, — тяжело вздохнув, согласилась Пруденс и начала накладывать на тарелку пирожные. — Значит, еда и мускулатура.

Повторяя эти слова, она покинула кухню.

Ребекка накрыла для Оливии стол к завтраку и уставилась в окно, наблюдая за развитием событий.

— Если честно, я и сама не прочь заполучить такого молодца, — неожиданно сказала Ребекка. Такой парень пригодился бы любой женщине.

Оливия рассмеялась.

— Ты хочешь сказать, что не прочь позабавиться с ним?

— А почему бы и нет? — Ребекка лукаво взглянула на хозяйку. — Молчун, который не будет пререкаться с тобой по любому поводу, не скоро надоест.

Оливия пожала плечами. Счастье совсем не в этом. Людям нужно взаимопонимание и уважение. Ну что за радость в отношениях, где все роли заранее распределены и ограничены определенной сферой?

— Раз вы здесь, пойду уберусь наверху, — сказала Ребекка, неохотно покидая свой наблюдательный пост и направляясь к двери.

— Я сняла постельное белье в спальне. Постели, пожалуйста, свежее, — краснея, попросила Оливия.

— Хорошо, — с готовностью отозвалась нисколько не удивленная замешательством хозяйки Ребекка. — О, Фил занялся пирожными… — бросила она напоследок.

— Господи! Этого еще не хватало! — вскрикнула Оливия и повернулась к сыну. — Фил, ты должен сначала спросить разрешения.

— А Робин никогда не спрашивает. Почему тогда я должен спрашивать? — запротестовал мальчик, воинственно глядя на мать и поспешно заталкивая в рот огромный кусок пирожного.

— Робин — наш гость.

— Он не гость. Он работает, ухаживает за нашим садом. Если ему можно есть пирожные, то можно и мне, — рассудительно ответил вымазанный шоколадным кремом малыш и потянулся за следующим пирожным.

— Соколат, соколат, мне! — закричала Линнет, пытаясь копировать наставительный тон брата. У нее было сильно развито чувство справедливости, особенно, когда дело касалось ее братиков.

— Передай ей поднос, Фил, — велела Оливия, не готовая к очередному спору с младшим сыном. Доведись мальчику выступить в суде, он мог бы свести с ума и судью, и присяжных.

— Она только испортит пирожное, — проворчал Фил, с большой неохотой выполняя приказание матери.

— Я доем за ней, — успокоила его Оливия.

— Тебя опять будет тошнить, — предупредил Фил.

— Меня не тошнило.

— Тошнило, тошнило. Папа так сказал.

— Когда он это сказал?

— Утром. Я слышал, он говорил это Невилу.

— Ты, наверное, ослышался, Фил.

— Нет, не ослышался. Потом он еще сказал, чтобы мы не шумели и не поднимались наверх, пока ты не встанешь.

— Из этого не следует, что меня тошнило.