Волшебные стрелы Робин Гуда

Оказалось, что художник этот родился в XIX веке, окончил петербургскую Академию художеств, получил стипендию и несколько лет жил в Италии. Затем путешествовал по Европе, вернувшись в Россию, участвовал в нескольких коллективных выставках. После революции никуда не уехал, тихо-мирно преподавал в академии, давал частные уроки (в статье перечислялись его известные ученики). Умер художник в 1932 году.

В главе «Творчество» были приведены некоторые наиболее известные его работы, картины «Стрелок рассвета» среди них не было.

Лариса проглядела статью до конца и выяснила, что в 1970-е годы в квартире художника Масальского был организован музей, в котором кроме постоянной экспозиции проходят выставки и лекции по искусству. Адрес музея был указан, где-то в центре города. Ясное дело, не в новостройках же жил художник Масальский…

Лариса подумала немного и решила ехать в музей прямо сейчас.

Наверняка в субботу он открыт. По выходным все музеи работают, чтобы работающие люди могли приобщаться к культуре. Конечно, хорошо бы забросить домой пакет с покупками, но тогда она займется хозяйственными делами, поленится сразу выходить из дома, а там и музей закроют. Нет уж, нужно ковать железо, пока горячо! Велели ей во сне найти ту картину – она ее найдет. Или хотя бы попробует. И возможно, хоть какие-то вопросы тогда прояснятся.

Для чего в ее жизни появились эти несчастные стрелы? И самое главное, что ей, Ларисе, с ними делать потом, когда они избавятся от этих ненормальных преследователей из «Омелы»?

Лариса остановилась перед невзрачной дверью, на которой висела красивая медная табличка:

«Музей-квартира О. А. Масальского».

Чуть ниже была еще одна табличка – поскромнее:

«Клуб-лекторий по истории культуры Серебряного века».

Лариса толкнула дверь и оказалась в полутемном фойе, по стенам которого висели выцветшие афиши каких-то лекций, выставок и выступлений.

В углу фойе за шатким столиком сидела унылая женщина средних лет в очках с толстыми стеклами. Кто-то из Ларисиных знакомых называл таких женщин «ММ», что значило «мымра музейная». Одета она была, несмотря на лето, в толстую серую шерстяную кофту явно домашней вязки. Впрочем, в фойе было холодно.

– Девушка, вам что-то нужно? – осведомилась эта особа, поправив очки.

– Вообще-то, я пришла в музей художника Масальского, – ответила Лариса как можно тверже.

С такими тетками нужно сразу суметь себя поставить, только тогда чего-то от них добьешься.

– Музей закрыт! – сообщила особа строго.

Ее неприязненный голос и неприветливый вид вызвали у Ларисы ответное раздражение, и она проговорила:

– Если музей закрыт – тогда что вы здесь делаете?

– Я билеты продаю на лекции по истории Серебряного века, – ответила женщина несколько мягче и снова поправила очки, приглядываясь к Ларисе. – Только на лекции Андрея Геннадьевича билеты давно уже кончились.

Лариса понятия не имела, кто такой Андрей Геннадьевич, и не рвалась на его лекции, хоть и имела большие сомнения, что билеты уже кончились. Это же просто представить невозможно, чтобы летом, в выходной день, народ валом валил на какую-то замшелую лекцию! Тетка просто мутит воду, или Лариса ей отчего-то не понравилась. Однако она пришла сюда, чтобы осмотреть картину, которую видела во сне, и не отступит, пока не добьется своего.

– А когда будет открыт музей? – осведомилась она.

– Не могу вам сказать. Василий Дмитриевич болеет, пока он не поправится, музей не откроют.

– Вот незадача! Так как вообще сюда попасть?

– А вы чем конкретно интересуетесь? – ответила музейная мымра вопросом на вопрос.

Такая манера всегда вызывала у Ларисы раздражение, и она ответила соответственно:

– Конкретно я интересуюсь творчеством художника Масальского.

– А еще конкретнее можно?

Лариса хотела уже уйти, но ответ сам у нее вырвался:

– Я хотела увидеть картину «Стрелок рассвета».

– Вот как? – Музейная особа сняла очки, отчего лицо ее стало еще более беззащитным. – Вообще-то этой картины нет в постоянной экспозиции.

– Неужели? – Лариса расстроилась. – А я читала, что она здесь…

– Значит, вы действительно интересуетесь творчеством Ореста Александровича?

Лариса не сразу сообразила, что Орест Александрович – это и есть художник О. А. Масальский, бывший хозяин этой квартиры. Но на всякий случай она кивнула. А музейная особа все разглядывала ее, и какой-то вопрос, кажется, вертелся у нее на языке.

Лариса уже шагнула к двери, как вдруг вслед ей прозвучало:

– А вы, случайно, не родственница Елены Ивановны?

– Что? Какой Елены Ивановны? – переспросила Лариса. Ей надоела эта унылая манера, надоели все эти Василии Геннадьевичи и Оресты Александровичи, все эти имена и отчества, произносимые с восторженным придыханием. Она хотела скорее уйти отсюда, из зябкого и пыльного музейного мирка на свежий воздух.

– Елены Ивановны Синицыной, – ответила музейщица.

– Что? – Лариса, которая уже взялась за дверную ручку, резко обернулась.

Кажется, отцовскую тетку, ту самую, чью квартиру она унаследовала, звали Еленой…

– Почему вы спросили? – подозрительно обратилась она к унылой музейщице.

– Потому что вы на нее удивительно похожи.