Волшебный берег

Таня кричала на козу, махала на неё руками. Но коза не испугалась Тани. Она упёрлась ногами в землю, нагнула голову и уставила на Таню острые рога. У Тани не было ни палки, ни хворостины. Она схватила ком земли и запустила в козу. Потом схватила какую-то щепку и тоже запустила в козу. Но коза ничего не боялась!

Тогда Таня, оглянувшись, увидела на изгороди большую жёлтую мочалку, которой моют полы. Таня сдёрнула эту мочалку и начала хлестать козу по рогам. Это козе не понравилось. Она зафыркала, закрутила головой и запуталась рогами в косматой мочалке. Коза ещё сильней затрясла головой, но мочалка сидела у неё на рогах. Тогда она испугалась и пустилась бежать. А Таня гналась за ней и кричала:

— Куда мочалку понесла? А чем будем пол мыть?

Наконец коза догадалась, подбежала к берёзе, потёрлась рогами о корявый ствол и сбросила мочалку. И помчалась дальше, потряхивая головой.

Таня взяла мочалку и со слезами вернулась к дедушке:

— Дедушка! Коза наши липки чуть не съела!

— Ну, ведь не съела же, — сказал дедушка, — так чего же ты плачешь? Эко слёзы-то как у тебя близко!

— А может, она потом придёт и съест!

— Может, и съест. А может, овцы из стада прибегут да и обгрызут… Или корова потопчет.

— Дедушка, ну а как же теперь?

— Вот то-то, «как же»! Ты думаешь, посадила, воткнула в землю да и ладно? Однако нет. Дело-то не так делается. Раз посадил — значит, смотреть надо, заботиться надо, беречь.

— А как заботиться?

— Ну, прежде всего надо их огородить.

— Дедушка, давай скорей огородим! А то скоро скотина придёт! А вдруг наши липки бык увидит? Бык-то мочалки не побоится! Дедушка, я тебе помогать буду!

— Вот, оказывается, и для твоих посадок загородка понадобилась, — сказал дедушка, — а ты спрашивала — колья на что!

Дедушка вбил в землю четыре кола и огородил деревца частыми слегами. Теперь их никто не тронет — ни коровы, ни овцы, ни седая коза. Пусть растут хорошенько!

Золотые ключики

Всё ещё пели птицы в небе, всё ещё носились ласточки над крышей, ещё блестели от солнца молодые листики на берёзе, но уже реяли в воздухе прозрачные сумерки, и всё гуще, всё длиннее становились вечерние тени.

— А теперь, — сказал дедушка, снова взявшись за топор, — расскажи-ка ты мне, где это вы с Алёнкой скрывались?

— Мы не скрывались, — сказала Таня, — мы ходили море глядеть.

Дедушка даже топор опустил:

— Море?

— Ну да, море. Ну, а что, дедушка? Ты ведь сам сказал, что наша Маринка дорогу к морю знает. Вот мы и пошли — сначала за ручьём, потом за Маринкой, потом за Нудолью… Ой, дедушка, а что мы на Нудоли видали! Там всякие машины работают! Помпа! Пила в раме! А их двигает знаешь кто? Такая машина, движок называется. Саша говорит, что это чудо-юдо, а это и вовсе движок. Только его маслом мазать надо, а то он рассердится и ничего делать не будет.

Дедушка, продолжая работать, покосился на Таню и усмехнулся в бороду.

— Ну, уж этому движку сердиться недолго осталось, — сказал он. — Скоро наша ГЭС построится, турбину привезут. Тогда эта турбина будет все машины двигать — и молотилки, и льномялки, и веялки. И по всем избам электрический свет даст.

— А какая она, эта турбина?

— Ну как я тебе расскажу — какая! Я и сам ещё не видал, какая она. Вот осенью привезут её на ГЭС, тогда и посмотрим.

Таня задумалась о чём-то. А дедушка помолчал-помолчал и спросил:

— Ну, а как же море-то? Видели?

— Нет, — сказала Таня, — не видели. Не дошли: очень есть захотелось.

— А кабы есть не захотели, то дошли бы?

— Дошли бы, конечно.

— Ну? — сказал дедушка. — Неужели дошли бы? А я слыхал, что от нас до моря, до самого ближнего, и то километров семьсот.

Таня посмотрела на дедушку, и даже рот у неё немножко открылся:

— Дальше Москвы?

— Столько, сколько до Москвы. Да ещё шесть раз столько. До моря надо на поезде ехать, а не босиком по бережку бежать!

Таня неподвижно глядела на дедушку и молчала.

— Есть море и поближе, — продолжал дедушка, — совсем недалеко от Москвы. Это море люди сами сделали. Сначала прорыли канал, соединили Москву-реку с Волгой-рекой. А чтобы в канале всегда полно воды было, сделали огромный водоём. Там воды сколько хочешь, большой запас. Вот и получилось море. Московское называется.

— Значит, люди умеют моря делать?

— Наши, советские люди всё умеют.

— А значит, у этого Московского моря тоже берегов не видно?

— Нет, у этого моря берега недалеко! — сказал дедушка. — Однако большие пароходы по Московскому морю тоже ходят!

— Посмотреть бы… — задумчиво сказала Таня. А потом спросила: — Дедушка, а если бы мой папка жив был, мы бы с ним поехали море посмотреть?

— А то как же! — ответил дедушка. — Обязательно бы поехали. Эх, был бы твой папка жив…

Дедушка отложил топор, вздохнул и стал закручивать цигарку. Лицо у него запечалилось, потемнело, будто тучей заволокло… Но Таня не дала ему долго печалиться.

— Дедушка, дедушка, — живо сказала она, — а что ж ты баранчики-то забыл?

Дедушка взял один цветок, поглядел на него и сказал:

— А эти цветы ещё по-другому называются. Ещё их зовут «золотые ключики». Видишь — будто связка ключей висит?

— Вижу, — сказала Таня.