Волшебный берег

Лёне вспомнилось, как Корней наступал своими толстыми пятками на колокольчики, и добавил:

— И колокольчики тоже защищать буду.

Тут Феня усмехнулась:

— Чтобы защищать слабых, надо самому сильным быть. А тебя, видишь, Корней и то отколотил.

Лёня сжал кулаки, покраснел. Можно бы и обидеться на Феню за такие слова. Но разве за правду обижаются?

— Вот ты надулся, а зря, — сказала Феня. — Подумай сам. Если бы наши солдаты только кричали: «Не дадим в обиду свою Родину!» А ни стрелять, ни воевать не умели бы — что бы получилось? Пустые слова. А кому пустые слова нужны?

Аринка увидела, что Лёня нахмурился.

— Пойдём к Пугалу, а? — сказала она. — Давно у него не были.

— Какое там Пугало! — засмеялась Феня. — Там теперь зелёный Тополь стоит. Вы его и не узнаете!

Раньше на бугорке возле птичника стояло Пугало. Его поставили там, чтобы пугать ворон, потому что вороны любят таскать маленьких утят. А сделали это Пугало так: вбили свежий тополевый кол, привязали крестовину, надели на него рваный пиджак и старую шапку. Так оно стояло, махало рукавами, а вороны думали, что это человек стоит.

Но потом с Пугалом случилось весёлое чудо. Свежий тополевый кол пустил корни, выкинул зелёные ростки, и Пугало стало деревом!

Лёня сразу повеселел, когда Аринка напомнила про бывшее Пугало.

— Побежим! — крикнул он.

И они помчались на бугорок.

Да, в самом деле, на бугорке возле птичника стояло дерево, молодой зелёный Тополь. Листья у него блестели, кора так и сияла, как отполированная, она ещё не успела огрубеть и потрескаться.

— Пугало, это ты? — закричала Аринка.

— Это — бывшее я, — ответил Тополь счастливым голосом.

— Значит, теперь ты — Тополь? — сказал Лёня.

— Да, теперь я Тополь, — снова ответил Тополь счастливым голосом. — Я очень радо… то есть рад, что вы пришли ко мне. Я могу пошелестеть над вами листьями. А если будет жарко, я дам вам холодку!

Лёня и Аринка уселись под Тополем в холодок, потому что солнце уже стояло высоко и начиналась полуденная жара.

— Теперь ты уже не сторожишь уток? — спросил Лёня.

— А как же я могу сторожить уток? — ответил Тополь. — Ведь у меня уже нет рукавов, чтобы махать ими и пугать ворон.

— Но тогда тебе, наверно, скучно? Когда нет дела, то бывает как-то скучно!

— Выдумал! — сказала Аринка. — По-моему, очень даже весело, когда ничего не надо делать.

А Тополь густо и весело зашумел листьями, засмеялся.

— Как же у меня нет дела? У меня очень много работы. Я гоню соки по веткам. Ловлю солнечные лучи, чтобы мои ветки росли и зеленели. Слежу, чтобы листья исправно дышали и очищали воздух и чтобы корни не ленились пробираться глубже в землю, добывать воду и пищу…

Да, правда, — согласился Лёня, тебе, скучать некогда.

— Но ведь если только одна работа да работа — это тоже скучно! — сказала Аринка.

— А у меня не только работа, — нежно прошелестел Тополь, — у меня ещё и радость есть. Посмотрите-ка, что у меня на верхушке!

Лёня и Аринка вскочили оба сразу:

— Где?

— Что?

И увидели, что на верхушке у Тополя висит скворечник. Они и не заметили, что, пока тут сидели да разговаривали, скворцы уже много раз прилетали к своему гнезду и улетали снова.

— У них детки, — прошептал Тополь счастливым шёпотом, — теперь Скворцу даже и песенку спеть некогда — надо кормить деток, всё кормить, кормить!..

Новое знакомство

Скворцы прилетали и улетали, прилетали и улетали. И каждый раз приносили птенцам то улитку, то гусеницу, то слизняка…

— В это время с утренней зари до полудня они каждые три минуты прилетают, — сказал Тополь, — каждые три минуты!

— А что, у тебя часы есть? — спросила Аринка.

— А Солнышко разве не часы? Я уже привыкло… то есть привык. И все мои ветки привыкли следить за временем по Солнышку.

— Значит, как три минуты — так улитка, ещё три минуты — гусеница, — сказал Лёня. — Сколько же они за день перетаскают?!

— Вот и сосчитай.

Лёня взял палочку, стал чертить на земле, хотел сосчитать, но не сумел.

— Я бы сосчитало… я бы сосчитал, — прошелестел Тополь, — но ведь я не учился. После полудня они тоже всё время таскают. Только поменьше, через каждые пять минут.

— Ой-ёй! — Аринка всплеснула руками. — А если бы не скворцы, так все бы эти улитки и гусеницы живы остались! Они бы по всей земле расползлись!

— И всё бы кругом пожрали, — сказал Лёня. — Интересно, а почему же мы этим птицам «спасибо» не говорим?

— А человек редко кому говорит «спасибо». — Тополь чуть-чуть загрустил. — Разве говорит он «спасибо» дереву, например, или траве за то, что мы очищаем воздух? Без нас ведь и дышать нечем было бы! За то, что мы кормим животных? За то, что мы и человека тоже кормим?

В это время прилетел Скворец, отдал птенцу добычу и сел на ветку отдохнуть.

— Беда! — сказал он весело. — Богатырский аппетит у наших детей! Спел бы песенку, да не успеваю…

— Да ведь ты же устал, какие тебе песенки? — крикнул Лёня.

Скворец посмотрел вниз.

— Устал? Пустяки. Как пропоёшь что-нибудь, так и усталость пропадает. Да вот некогда, некогда, некогда. Шесть ртов открыто!

Скворец сорвался с ветки и скрылся в кустах. Но тут же прилетела Скворчиха с гусеницей в клюве.