Волшебный дар

— Вы так спокойно говорите об этом потому, что работали много лет в полиции или вы вообще циник по жизни?

— И то, и другое, — ответила Илона, — я циник, потому что много лет работала в полиции, и работала там столько лет, потому что я циник. Вас устраивает такой расклад?

— Сильвию застрелили, — вернулся к первоначальной теме Дронго. — Я бы на вашем месте подумал, кому это выгодно.

— Я уже думаю, — призналась Илона. — Боюсь, что среди подозреваемых будут гости нашего отеля.

— И пан Шокальский в том числе?

— Нет, — чуть замешкавшись, сказала она, — он не входит в круг моих подозреваемых. Он способен соблазнить Сильвию или обмануть ее мужа. Но на убийство не пойдет. Нет, нет, это не он.

— В таком случае это могла быть женщина, — сказал Дронго, глядя ей в глаза. — Женщина, которая ненавидела мужа Сильвии. Которая приехала сюда непонятно зачем с одним из оппонентов Джеймса Фармера. И появление которой столь очевидно вывело мистера Фармера из себя. Достаточно или продолжать?

— Продолжайте. — Рослая Илона смотрела ему прямо в лицо, не мигая и не отводя глаза.

— Добавьте еще один немаловажный факт, — Дронго не стал выдерживать эффектную паузу, — мы с вами единственные здесь, кто хорошо владеет оружием. Вам не кажется неприятным такое совпадение?

— Вы думаете, что я убила Сильвию из ревности? Или из мести? — Она рассмеялась, продемонстрировав красивые здоровые зубы. — Зачем мне нужно было в нее стрелять? Я скорее пристрелила бы самого Фармера за все, что я из-за него пережила. А его несчастная жена мне ничего плохого не сделала.

— Я могу узнать, почему вы так не любите Джеймса Фармера?

Она оглянулась — мимо них спешили врачи, прибывшие позже полицейских. Илона чуть посторонилась, пропуская людей в белых халатах.

— Вчера я вам уже все сказала. — Ей был неприятен подобный поворот в разговоре.

— Вы сказали, что познакомились с Джеймсом Фармером двадцать лет назад. И больше ничего. Я могу узнать, почему вы его так ненавидите? Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь. Он был спонсором конкурса красоты в Лондоне.

— Это вы уже говорили. Очевидно, он был не только спонсором, но и успел познакомиться с вами гораздо ближе, чем требовалось по правилам соревнований?

— А разве бывает иначе? — Она горько усмехнулась, и Дронго подумал, что она действительно циник. — Конечно, мы сблизились. Вспомните, что было в моей стране двадцать лет назад. Ярузельский произвел военный переворот, все лидеры «Солидарности» были отправлены в тюрьму. Меня с трудом выпустили в Лондон, не хотели отпускать. Это был мой шанс. Я так хотела остаться на Западе и никогда не возвращаться в Польшу! И конечно, обрадовалась вниманию Фармера. Он был тогда такой представительный и красивый! Но очень холодный. Он всегда был холодным эгоистом. Я сейчас думаю, что нужно быть именно таким, чтобы сделать себе огромное состояние. Человеком, которого не трогают радости и горе других людей. Бездушной машиной.

— Кто-то из великих сказал, что остаться счастливым на протяжении всей жизни можно при наличии хорошего пищеварения, бесчувственного сердца и абсолютного отсутствия совести, — негромко напомнил Дронго.

— Это так, — согласилась Илона, — это самая точная характеристика Джеймса Фармера. Он в жизни никого не любил. Я думаю, он и Сильвию не любил. Для него она была очередной новой «игрушкой».

Она замолчала и вдруг, тряхнув головой, продолжила:

— Я была тогда глупой девочкой. Для меня он был небожителем… В общем, мы с ним дважды встречались наедине в лондонском «Ритце». Он заказывал мне номер, присылал цветы, шампанское. И это после голодной Польши, где не хватало продуктов. Я совсем потеряла голову. И конечно, не предохранялась, — считала, что мне нечего бояться. В те времена мы даже не слышали о такой болезни, как СПИД.

Дронго терпеливо ждал. И наконец, она сказала:

— По условиям конкурса все победительницы соревнований получали в качестве призов контракты с рекламными агентствами. Я тоже должна была остаться в Лондоне. Казалось, мои мечты сбываются. Но через полтора месяца выяснилось, что я беременна. Ни о каком участии в рекламных мероприятиях уже не могло быть и речи. Скандал получился грандиозным. Со мной разорвали контракт. Наше посольство приняло решение выслать меня обратно в Польшу. Я умоляла Фармера мне помочь, но он даже не захотел со мной разговаривать…

Она достала сигареты.

— Здесь нельзя курить, — напомнил Дронго.

Илона чертыхнулась и убрала пачку.

— Меня вернули в Варшаву, — продолжала она, — отняли у меня все призы, разорвали контракты… — Она помолчала, словно решая, говорить следующую фразу или нет. А затем произнесла: — И вдобавок ко всему у меня случился выкидыш. Видимо, из-за шока после всех переживаний… Это был мальчик… — Она снова достала пачку сигарет, и на этот раз Дронго ничего не сказал. — С тех пор у меня больше не было детей, — сообщила она напоследок и, отвернувшись, вынула из пачки сигарету. — Извините меня, — тихо произнесла Илона, отходя от Дронго.