Волшебный дар

— Они готовы на все, лишь бы оставить чемпионат в Португалии, — нервно произнес Сарычев. — Посмотрите, как играет этот Шокальский. Он беспрерывно рискует. Думает, что одним точным ударом можно все решить. Так и во время переговоров. Не называет определенную цену, а постоянно блефует. И в результате Фармер считает, что нельзя никому доверять. Ни нам, ни полякам.

— Вы не узнали, кого представляет Шокальский?

— Он не сообщает. Какую-то неизвестную нам группу. Возможно, японцев. У них есть деньги для таких соревнований.

— Или американцев. Может быть, все-таки речь идет о другом? Например, о передовых технологиях…

Сарычев даже не удивился. Он улыбнулся и кивнул:

— Может быть. Все понимают, для чего приобретаются права на подобные соревнования. Каждые Олимпийские игры, каждый крупный чемпионат, каждая выставка «Экспо» — это уже давно не просто международные мероприятия. Все это большая политика. А такой элитарный чемпионат, как состязания игроков в гольф, привлечет тысячи авторитетных людей и миллионы долларов инвестиций. О возможности продвижения тех самых технологий я уже не говорю… Посмотрите, как играет Карнейро. Он хороший игрок, но против Фармера и Сильвы у него нет шансов. Ни единого. Хотя он, конечно, старается.

Вслед за игроками они прошли к очередной площадке. Фармер демонстрировал свое хладнокровие.

— Мы постараемся его дожать, — сообщил Сарычев, — сегодня вечером он обещал дать согласие. Арсений Викторович вчера звонил ему, чтобы выразить соболезнование. И они договорились окончательно решить вопрос именно сегодня. Мы предлагаем в два раза больше, чем все основные конкуренты. А Шокальский просто блефует. У него не может быть столько денег. Я все больше убеждаюсь, что никакие серьезные люди за ним не стоят.

— А португальцы? Они сумеют найти столько денег?

— Не думаю. Хотя им могли бы помочь европейцы. Карнейро готов привлечь деньги немцев, с которыми он очень близок, а Сильва — отказаться от нашего отеля, чтобы перенести чемпионат в Синтру. Но свободных средств у них нет. Вы же знаете, как сейчас скачут валюты. Доллар и евро. Такие свое-бразные качели. В этой ситуации наша нефть — самый лучший товар. Цена на него взлетела, а деньги мы получаем в любой валюте.

— Когда Мурашенков должен встретиться с Фармером?

— Сегодня вечером. Они договорятся об окончательной цене, и тогда завтра утром прилетят наши и его адвокаты, чтобы подготовить договор. Но это уже не наше дело. Там столько пунктов, которые нужно согласовать…

— Разве Фармер не уедет?

— Насколько я знаю, пока нет. Тело Сильвии сразу не выдадут. Полицейские отправили его в Албуфейру. Поразительно, что Фармер туда не поехал. Что за человек! Я думал, подобных персонажей уже не бывает в жизни — они остались только в романах. Но когда я впервые его увидел, то поверил, что встретил именно такого миллионера. Безжалостного и холодного, как акула. Я был в Австралии, там мне показывали белых акул. Эти могут разорвать любого, даже свою пару. Да что там! Собственных детей не пожалеют. Вот так и Фармер. Для него нет никаких родственных чувств. И жену свою, я думаю, он не очень любил. Она ему нужна была как некий «бренд», как красавица, которая должна быть рядом.

— Не любите вы его, — заметил Дронго.

— А я их всех не люблю, — желчно сказал Сарычев. — Думаете, мне просто было сюда приехать, я с неба свалился в это общество? Да я столько работал, столько терпел! Чтобы стать владельцем нашего гольф-клуба, мне столько всякого вынести пришлось! Чуть ли не сутенером был, когда в мой клуб в начале девяностых богатые подонки в малиновых пиджаках приезжали с девочками. Господи, как я их тогда ненавидел! Всех этих бывших уголовников, фарцовщиков и спекулянтов, да еще неудавшихся спортсменов, у которых на лице написан их «интеллект». А какие девочки с ними приезжали! Их бы в Париж на подиум или куда-нибудь в голливудские фильмы. Тоненькие, красивые, одухотворенные. И должны были работать на этих скотов, угождать им, ублажать.

Сарычев достал платок и вытер лоб.

— Не знаю, зачем я вам это рассказываю. Недавно был в Молдавии. Знаете, как там живут люди? Вся республика голодает. В больницах — очереди из желающих продать свои органы. Многие выезжают в Турцию, чтобы продать свои почки за две или три тысячи долларов. Я там несколько дней был, а вернулся — и неделю в себя прийти не мог. Что же такое этот Горбачев наделал, что же он такое сотворил! Нет, я не жалуюсь. У меня все есть: деньги, известность, меня уважают. Сейчас я совладелец очень престижного, элитарного клуба. Сумел заработать несколько миллионов. Только не нравится мне все это. Раньше я гораздо счастливее был — когда в парке культуры обычным распространителем билетов работал. Честное слово, счастливее. А сейчас… Помните августовский дефолт? Каких нервов он мне стоил! Я думал, мне тогда только один путь оставался — в петлю. У меня на тот момент столько долгов было! И все, конечно, в валюте. Еле-еле выкрутился. Но когда вспоминаю молдавских детей с длинными шрамами на боку, так готов всех этих «акул» своими руками давить.