Волшебный дар

– Где сейчас патрон? – спросил Брюлей, не дожидаясь подробных объяснений. Он впервые не сумел сдержаться, понимая, насколько важной может оказаться эта находка.

– У меня в кармане, – успокоил его Дронго. – Прекрасно сознаю, что не имел права его забирать, но… Я решил, что в моем кармане он будет сохранен гораздо надежнее.

– Боюсь, твой поступок не понравится португальской полиции, – предостерегающе проворчал комиссар. – Хотя этот патрон стоит очень дорого… И ты думаешь, что кто-то его уронил?

– Намеренно или случайно, – ответил Дронго.

– Не нужно было вчера отпускать Вилари, – мрачно заметил комиссар, – в таких случаях свидетеля нельзя отпускать. Нужно его дожимать до конца. А мы с тобой оказались не готовы к такому жесткому прессингу. У себя в полиции я бы этого смазливого типа ни за что не выпустил из рук, а здесь я несколько расслабился.

– Теперь придется его искать, – согласился Дронго.

– Что ты думаешь об этом патроне? – спросил Брюлей.

– Пока не знаю. Сначала надо обязательно найти Энрико Вилари.

– Как ты считаешь, его супруга может нам помочь?

– Она во всем случившемся винит себя. Но я не думаю, что она могла оказаться причастной к убийству Сильвии.

– Ты говорил с Илоной? Почему она приехала сюда?

– Шокальский искал именно ее, хотя в их агентстве немало специалистов, в том числе и со знанием испанского и португальского языков.

– Он привез ее специально для Фармера, – согласился комиссар, – я так и думал. Нужно поговорить с Шокальским.

– Что вам сказал Карнейро?

– Он считает, что Шокальского вызвали сюда русские. Они самые сильные покупатели, у них больше всего денег. Мурашенков и Сарычев готовы подписать контракт на любую сумму. Карнейро оказался еще более неприятным типом, чем я себе представлял. Он расист и мерзавец. Но он выложил мне интересные факты про Джеймса Фармера. Адвокат считает, что убийца продумал возможные последствия своего шага. Сильвию убили специально, чтобы подтолкнуть Фармера к скорейшему подписанию контракта. Расчет был на то, что после гибели жены он не захочет здесь оставаться и пойдет на все условия русских. И знаешь, кого назвал мне Карнейро в качестве исполнителя?

– Могу догадаться, – кивнул Дронго, – наверное, Илону, если они пригласили Шокальского.

– Верно. Он не сомневается, что именно Илона стреляла в Сильвию. И согласись, у нее было время для выстрела. И она умеет стрелять.

– Сейчас вы подумаете, что я защищаю женщину, к которой у меня особый интерес. Но я совсем не уверен, что стреляла именно она. Хотя есть косвенные факты, указывающие на нее: она бывший сотрудник полиции, лучший стрелок, она оставалась утром в отеле, она ненавидит Джеймса Фармера… Однако я полагаю, что Илоне не резон так подставляться. Она умная женщина, комиссар, и понимает, что стала бы первой, на кого мы вышли бы в своем расследовании.

– Тогда у нас остается только Энрико Вилари, – проворчал Брюлей.

– И пан Тадеуш Шокальский, – показал на поляка Дронго, – ведь его вызвали сюда не случайно.

– Карнейро сообщил мне, что во время переговоров Шокальский не называет своей цены, скорее, он сбивает цену других.

– Вот видите. Очевидно, Мануэль Сильва и Карнейро представляют интересы европейских компаний, Мурашенков и Сарычев работают на Москву. А кого представляет Шокальский? Если выяснится, что поляки намерены самостоятельно проводить этот чемпионат и обсуждать условия получения прав на него, то такая постановка вопроса вызовет у меня большое недоумение.

Комиссар допил свой кофе и посмотрел на пустую трубку.

– У меня плохое предчувствие, – неожиданно сказал Брюлей. – Если я не смогу разобраться, почему застрелили Сильвию Фармер, то, боюсь, нам нужно быть готовыми к следующему преступлению. Самое сложное преступление – это убийство без видимых мотивов. Нужно понять, куда и зачем уехал Вилари. И поговорить с паном Шокальским. Да, еще одна просьба. Поднимись наверх и убедись, что Кэтрин Фармер все еще спит в своем номере. Я беспокоюсь за нее. Она вполне может оказаться следующей жертвой.

Дронго оглянулся по сторонам и сразу поднялся.

– Я сейчас же попрошу горничную проверить ее номер, – уходя, сказал он.

И в этот момент столкнулся с Сарычевым, вошедшим в ресторан.

– Сегодня последний день нашего турнира, – поздоровавшись, сообщил тот и заулыбался, – не хотите принять участие?

– Какого турнира? – не понял Дронго. – Вы снова пойдете играть?

– Конечно, – не смутился Сарычев, – сегодня последний день. Мы будем на левом поле для гольфа.

– И Фармер тоже? – оглянулся Дронго на вдовца, только вчера потерявшего жену.

– Не знаю, не уверен, – пожал плечами Сарычев, – он пока не сказал ничего определенного. Но мы хотим решить, когда он подпишет контракт…

Не дослушав, Дронго оттолкнул его и бросился к выходу из зала. Если Фармер настолько спокоен после смерти своей жены, то он способен остаться еще более спокойным в случае смерти своей племянницы. Или он решил избавиться от любого, кто может наследовать его миллионы?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ