Волшебный дневник (The Book of Tomorrow)

Сердце буквально грохотало у меня в груди. Мне самой не совсем верилось, что я собиралась рассказать ему о дневнике. Но мне очень хотелось посвятить его в свою тайну, хотя я и боялась, как бы он не поднял меня на смех.

– Расскажи.

– Ты подумаешь, что я ненормальная.

– Не подумаю.

– Пожалуйста, только учти, я не вру.

– Ладно. Говори, – нетерпеливо произнес Уэсли.

И я рассказала ему о дневнике.

Понятно, что Уэсли отпрянул от меня, обхватил себя руками и всем своим видом напомнил мне выключенный компьютер. О Господи. И смотрел он на меня теперь иначе. Совсем не так, как узнав о смерти папы. Это было другое. Он решил, что я спятила.

– Уэсли, – произнесла я, не зная, что говорить дальше.

– Э-эй, – неожиданно послышалось неподалеку, и Уэсли мгновенно обернулся к двери, в которой появилась прекрасная блондинка. Она смотрела на Уэсли, будто не замечая моего присутствия.

– Эшли, – удивленно воскликнул он, – ты пришла раньше!

– Знаю, извини, просто мне очень хотелось тебя увидеть. Я принесла одеяло.

Она помахала корзинкой и помчалась к Уэсли, потом, бросив корзинку у ног, обняла его за шею и поцеловала совсем не по-сестрински. Неожиданно я ощутила укол зависти, от которого тотчас постаралась откреститься. Словно почувствовав, что Уэсли не очень реагирует на нее, Эшли открыла глаза и, увидев меня, уронила руки, как будто наскучив спектаклем.

– Отлично получилось. Но мне пора.

Уэсли с улыбкой повернулся ко мне.

– А ты кто? – спросила Эшли, поглядев на меня так, словно от меня воняло. – Кто это? – спросила она Уэсли.

– Я его тайная любовница. Нам нравится делать это в замке, причем одетыми, поэтому я стою прислонясь к стене, а он сидит на лестнице по-другую сторону. Это трудно, но нам нравятся сложные задачи. Своего рода извращение. Пока, милый.

И я подмигнула Уэсли по пути к двери.

– Это Тамара, – услыхала я, выходя из зам ка. – Она всего лишь подруга.

Она всего лишь подруга. Четыре слова, которые вполне могут убить любую женщину, но я всего лишь улыбнулась. Во-первых, сумасшедшая из сумасшедших историй, какую он только мог услышать в жизни, не погнала его на меня с факелом, чтобы немедленно, не теряя времени, сжечь меня а во-вторых, здесь, на этом самом месте, я наконец-то обрела друга.

И свидетелем мне был замок.

– Тамара, – вновь услышала я, уже подходя к дому, и отошла в сторону на пару шагов, то есть поближе к деревьям, чтобы защититься от всепроникающего взгляда Розалин.

Уэсли задыхался.

– О дневнике…

– Извини и забудь…

– Я хочу поверить тебе и не могу.

С одной стороны, я услышала комплимент, с другой – это было обидно.

– Но если ты скажешь, что будет завтра, и это случится, тогда я тебе поверю. Так будет правильно?

Я кивнула.

– Если ты окажешься права, я помогу тебе во всем, что ты только задумаешь сделать.

Я улыбнулась.

– Но если ты все придумала, – сказал Уэсли и, покачав головой, внимательно посмотрел на меня, – тогда сама знаешь…

– Знаю. Тогда ты не захочешь стать моим другом. Понятно. Он засмеялся.

– Так что случится?

– Я еще не читала.

Ночью я сбежала из дома, прежде чем в дневнике появилась запись, и все утро была настолько занята, что не нашла ни минутки, дабы заглянуть в дневник.

На лице Уэсли появилось сомнение. Я и сама с трудом верила себе, а ведь я точно знала, что не вру.

– Прочитаю, как только доберусь до дома, а потом позвоню тебе. Ты будешь дома? Я не помешаю твоей э-эй?

Уэсли рассмеялся.

– Звони и приходи. – Он пошел обратно и вдруг обернулся. – Кстати, она мне не подружка.

– Конечно нет, – отозвалась я.

Вернувшись домой, я немного посидела в гостиной с Артуром и Розалин, делая вид, будто читаю подаренную Фионой книгу. Однако ждать становилось невыносимо. Тогда я зевнула, потянулась и, извинившись, отправилась в свою комнату. Там достала дневник из-под половицы, подвинула кресло к двери и уселась в него. Открывала дневник я не просто с любопытством, но и с надеждой увидеть новую запись, которая должна была появиться рано утром.

Отвернув обложку, я увидела, что прежней записи больше нет, словно новый день смыл старые чернила, а на ее месте стала появляться другая запись – тоже моя запись, – кружочки и палочки, слово за словом, причем так быстро, что я едва успевала их разбирать. Из-за первой же фразы я сильно занервничала.