Волшебный камень

Вспомнив о нем, об этом разносчике вестей, кое-кто улыбнулся, — вот будет удар по его самолюбию! Этот низкорослый охотник был неутомимым ходоком. Он покрывал на лыжах или оленях сотни километров, чтобы донести новости в самую отдаленную охотничью избушку, тем более что вести теперь были веселые.

И еще одно непредвиденное обстоятельство. Баяндин выделил лошадей для обоза, но лошади эти только что вернулись из дальнего похода — вывозили охотников из пармы после окончания сезона, — необходимо дать им отдых. Туго и с продуктами: на складах пустовато, нужно подождать нового завоза, на что уйдет дня три-четыре… И так получалось с каждой мелочью, будто все противодействовало Нестерову.

Однако были и утешительные обстоятельства. На этот раз отряд собирался в путь с воодушевлением и ничего похожего на то ощущение героического самопожертвования, с каким алмазники уходили осенью, не было. Люди шли теперь навстречу весне, теплому ветру, голубой воде. Да и вся страна испытывала чувство радости, подъем духа. За плечами собиравшихся в парму были великие победы, взламывавшие гитлеровский фронт, подобно тем весенним водам, навстречу которым торопился отряд.

Головлев, разобравшись в обстановке и зная злопамятность Палехова — Сергей сообщил ему о телеграмме, — сказал:

— Не так страшен черт, как его малюют! Мое мнение такое: вам, Сергей Николаевич, выходить завтра налегке, а мы тронемся через день с конями, с людьми, с грузом. Для доставки аппарата, если он за эти два дни не дойдет, оставить одни сани, пару лошадей и Евлахова — он человек надежный и при плохой дороге не оставит аппарат, на плечах да вынесет! А вы тем временем успеете уточнить места разведки, авось мы сразу ухватим эту россыпь за хвост…

Варя хотела что-то сказать, но взглянула на Нестерова и промолчала. Отговаривать она уже не могла. Каждое слово могло обернуться против нее. А Евлахов, расправив свои неширокие плечи, только улыбнулся, — не кому-нибудь, а ему поручали самое дорогое оборудование! Лукомцев предложил свои услуги, чтобы пойти с Нестеровым, но Нестеров, прикинув количество саней, которые надо было сопровождать умелым людям, отказал ему.

К концу совещания, когда все было выяснено, и осталось, собственно, только проститься с Нестеровым, и настроение угасло, как всегда перед разлукой, пусть и не долгой, вбежала Юля и с порога крикнула:

— Сергей Николаевич, к вам делегация!

Нестеров невольно вздрогнул. Ему почему-то представилось, что Палехов каким-то чудом узнал о его самовольстве и теперь приехал со всеми своими полномочиями. Он встал и увидел за спиной Юли четырех школьников — двух юношей и двух девушек.

Возглавлял делегацию маленький беловолосый паренек, который протянул руку и неустойчивым баском представился:

— Ершов, секретарь школьной комсомольской организации.

Затем он по очереди представил остальных своих товарищей и объяснил:

— Слово от имени выпускников Красногорской школы-десятилетки имеет Фаина Князева.

Нестеров пошутил:

— Совсем как на дипломатическом приеме!

Паренек покраснел и с обидой сказал:

— Дипломаты говорят, что слова существуют для того, чтобы прикрывать мысли! А мы к вам с чистым сердцем!

И Нестеров поторопился переменить тон.

— Я вас слушаю.

Девушка с каштановыми косами, очень милая, с тем вдохновенным лицом, какое бывает у восторженных детей, по знаку председателя делегации начала речь. Нестеров ждал, что разговор пойдет о каком-нибудь докладе или о вечере воспоминаний фронтовиков и уже приготовился ответить, как обычно отвечал на подобные приглашения: «Я бы и рад, но не могу, знаете, срочное дело…» И вдруг услышал нечто неожиданное. Девушка объявляла, ни много ни мало, о желании старшеклассников пойти на поиски алмазов с первого июля до конца августа.

— По окончании выпускных экзаменов и до начала приемных испытаний в вузы, — уточнила она. — И, знаете, пойдут только те, кто хорошо выдержит экзамены.

Нестеров невольно взглянул на своих товарищей.

Эта пламенная речь произвела на него странное впечатление. Он вдруг воочию увидел, что за его работой следят сотни пристальных и доброжелательных глаз, что у него тысячи союзников, которые, если понадобится, встанут за него горой. Как видно, нечто подобное ощущали и другие. Головлев спрятал свое бурое от зимнего загара лицо, склонив голову, и закашлялся, словно у него перехватило дыхание. Варя, побледнев, пристально смотрела на школьников: должно быть, она думала о том, как сама когда-то рвалась к романтике открытий, еще не подозревая, что открытия прежде всего требуют напряженного труда, а может быть, боялась, что ей скажут: «А чем помогли вы?» Юля Певцова слишком внимательно смотрела на свои огрубевшие руки. Евлахов, вспомнивший, видно, своих ребят, не стесняясь, вытирал лицо большим платком.

Нестеров поблагодарил юных добровольцев и сказал, что надеется закончить поиск до начала экзаменов. Девушка огорчилась, а секретарь комсомольской организации сурово поправил: