Волшебный компас Колумба

— Вчера вы подсадили на шоссе девушку с собакой, привезли ее в музей. Насколько нам известно, она и сейчас там. Если вы хотите вернуть своих внуков, вы сейчас возьмете в почтовом ящике музея адресованный вам конверт. В этом конверте вы найдете пакетик с белым порошком. Этот порошок нужно всыпать в воду, или в чай, или в кофе — не важно куда, важно, чтобы та девушка, Антонина, выпила его. После этого она станет очень послушной. Вы посадите ее в машину и привезете к нам. Адрес уже выставлен в навигаторе, который мы оставили в вашей машине. Вы меня поняли? Вы все сделаете, как я сказал?

— Да, я это сделаю… — негромко проговорил Платон Николаевич. — Я сделаю все, что вы скажете… Только, пожалуйста, прошу вас… Не причиняйте мальчикам никакого вреда!

— Не беспокойтесь. Все зависит только от вас. Когда вы привезете девушку — вам дадут адрес того места, где находятся Паша и Саша.

— Вот так… — проронил Платон Николаевич, закончив свой рассказ. — Разве я мог отказаться?

Он не ждал от Тони какого-то ответа. Он вообще рассказывал все это не столько ей, сколько самому себе — чтобы заговорить свою совесть, чтобы убедить самого себя, что не мог поступить иначе.

Но Тоня ответила.

— Не… могли… — проронила она слабым, невыразительным голосом.

От этого Платону Николаевичу стало еще хуже.

Впрочем, менять что-то было поздно.

— Поворот направо. Через двести метров конец маршрута! — проговорил механический голос навигатора.

Машина свернула с Выборгского шоссе, проехала по узкому проулку между заколоченными дачами. Впереди показалась кованая ограда. В ней не было ворот, и Платон Николаевич затормозил.

Теперь он разглядел за оградой разросшиеся кусты и старые надгробия.

Они приехали к кладбищу.

От этой мысли ему стало особенно невыносимо. Неужели он привез Тоню на смерть? Неужели ей суждено быть похороненной на этом заброшенном кладбище?

Вдруг раздался металлический скрежет, и одна секция ограды сдвинулась с места. В открывшийся проем прошел горбун в сером ватнике и надвинутой на глаза кепке. В левой руке он держал метлу, опираясь на нее как на посох.

— Здорово, дяденька! — проговорил горбун, подходя к машине. — Привез? А, вижу, привез!

— Где мои внуки? — дрожащим голосом спросил Платон Николаевич.

— Торопливый какой! — Горбун хрипло засмеялся. — Получишь, получишь своих спиногрызов! Сейчас с нее начнем!

Он по-хозяйски открыл дверцу машины, вытащил из нее Тоню. Девушка вяло сопротивлялась, в ее глазах сквозь тусклую пелену апатии проступил ужас.

— Где мои внуки?! — громче, требовательнее повторил Платон Николаевич.

— Вот, держи! — Горбун протянул ему другой навигатор, первый забрал. — Он тебя приведет прямо к внукам! Но смотри — чтобы никаких фокусов!

Горбун поплелся к ограде кладбища, придерживая за локоть Антонину. Девушка послушно переставляла ноги.

Платон Николаевич смотрел то на нее, то на навигатор.

Вдруг прибор заработал, и женский голос проговорил:

— Разворот на сто восемьдесят градусов!

Платон Николаевич тяжело вздохнул и выжал сцепление.

Тоня шла за страшным горбуном, лишенная воли к сопротивлению. Вокруг были поваленные надгробия, разросшиеся кусты. Страх и безысходность поднимались со дна ее души, из-под тяжелого и душного покрова апатии.

Куда ведет ее этот страшный человек? Что ему нужно от нее? Что ждет ее в конце пути?

Она попыталась остановиться, но ноги не слушались ее, они переступали в том направлении, куда подталкивал ее горбун.

Впереди за густыми кустами показалось какое-то массивное строение — квадратная постройка из черного камня. Должно быть, какая-то семейная усыпальница.

Ко входу в эту усыпальницу вели широкие гранитные ступени.

Горбун подтолкнул Тоню к этим ступеням, она послушно поднялась по ним. Горбун достал ключ, открыл замок, втолкнул девушку внутрь склепа.

По сторонам от центрального прохода располагались каменные саркофаги, закрытые массивными плитами с вырубленными на них надписями. В глубине склепа, у задней стенки, виднелось высокое надгробие, обелиск из черного полированного гранита.

Однако горбун не пошел к нему. Он остановился возле одного из саркофагов, нажал рукой на верхнюю плиту.

Плита отъехала в сторону, открыв внутренность саркофага.

— Полезай внутрь! — приказал горбун.

Тоня почувствовала ужас от того, что ей предстояло.

Оказаться заживо погребенной в саркофаге! Может быть, разделить его с давно истлевшим покойником!

Она попыталась сопротивляться — но попытка эта была вялая, бессильная, и даже сам ужас перед погребением заживо был какой-то вялый — у нее не было сил даже на страх. Горбун подтолкнул ее, помог подняться по каменным ступеням, толкнул в спину — и она сама не поняла, как оказалась в саркофаге.

К счастью (если в ее положении уместно употреблять это слово), покойника в саркофаге не было, она была там одна.

Каменная крышка саркофага со скрежетом вернулась на место, Тоня оказалась в непроницаемой тьме.

От холода мысли ее начали понемногу проясняться. Хотя, возможно, холод был ни при чем, возможно, просто заканчивалось действие того препарата, который подсыпал ей Платон Николаевич.

На смену вялости и апатии пришел страх.