Волшебный корабль

— Я… попробую, — неохотно согласилась Малта. И бросила черствый хлеб на стол перед собой. Что ж — будет хоть повод умыть как следует Дейлу. Хватит уже той при каждом удобном случае болтать о молодых людях, заглядывающих к ним в дом. Малта знала: все они были друзьями Сервина. Но Дейла знала их имена, и они шутливо поддразнивали ее, а иногда приносили ей сладости и безделушки. Однажды, когда Малту отпустили на рынок пряностей с Дейлой (и Рэйч в придачу), один из друзей Сервина вправду узнал Дейлу — и отвесил ей такой роскошный поклон, что его плащ заполоскался на ветру! Он даже хотел угостить их чаем с пряностями, но Рэйч сказала, что они торопятся домой, и в результате она, Малта, предстала перед ним не почти взрослой девушкой, а несмышленым младенчиком. Так что неплохо будет просто ради разнообразия поведать Дейле о молодом человеке, который посещает их дом, причем именно ради нее. О его бородавках при этом рассказывать необязательно. Зато можно обрисовать его как таинственного и опасного… Малта про себя улыбнулась. И мечтательно уставилась вдаль, уже репетируя выражение лица, с которым будет рассказывать Дейле о своем поклоннике.

Мать стукнула перед ней горшочком меда.

— Спасибо, — отозвалась Малта рассеянно. И запустила в мед ложку.

Может, хоть Сервин ревновать начнет?…

— Так ты оставишь меня в живых? — негромко спросил Кайл Хэвен. В сером небе понемногу разгорались краски рассвета. Он пытался ничем не показать своих чувств, но все равно в голосе грубость мешалась со страхом. Еще Уинтроу расслышал усталость. Вполне понятное утомление. Бесконечная ночь была почти на исходе, но она вымотала всех: их с отцом у штурвала, Кальта, глядевшего сверху, и Проказницу, кричавшую им о том, что удалось рассмотреть. Каким-то чудом страшные расщелины остались наконец за кормой, и теперь Уинтроу помимо воли восхищался выдержкой отца. Вот кому действительно многое пришлось вынести. Он по-прежнему стоял скособочившись, оберегая ребра с левого бока, но, как мог, помогал вести корабль сквозь пролив. А теперь вот просил собственного сына оставить ему жизнь. Это тоже потребовало усилий. Горьких усилий.

— Я сделаю все возможное, чтобы сохранить тебе жизнь. Это я обещаю. — Уинтроу посмотрел на Са'Адара, все еще стоявшего на корме, и спросил себя, какова цена будет его мнению в тех решениях, которые будут приниматься теперь. — Можешь мне не верить, — продолжал он, — но твоя смерть стала бы для меня горем. Я и так скорблю обо всех смертях, случившихся на корабле.

Кайл Хэвен смотрел прямо вперед…

— Левее держи, — вот и все, что он ответил.

Вода кругом них перестала кипеть бурунами. Кривой остров уходил за корму: перед «Проказницей» открывался Хаузеров пролив.

Сын чуть довернул штурвал… Над ними, в снастях, кричали и переругивались новоиспеченные мореходы: спорили, что делать и как. Отец был прав: команде, в которой всего двое опытных матросов, не совладать с большим судном. Уинтроу стиснул штурвал… Должен, должен был быть какой-то способ!

— Помоги мне, кораблик, — выдохнул он еле слышно. — Вразуми, как поступить…

И ощутил ее усталый ответ, в котором не было уверенности, лишь вера. В него.

— Там, за нами, еще корабль, — подал голос Са'Адар. — Он нас догоняет, и быстро. — Жрец вгляделся сквозь серую пелену непрекращающегося дождя и воскликнул: — Да это же флаг Ворона! Возблагодарим же Са всеблагого!..

И, сорвав с плеч ободранную рубашку, Са'Адар принялся радостно махать настигающему кораблю.

— У них там у штурвала мальчишка!.. — прокричал сверху Соркор. Шторм затихал, даже дождь грозил перестать, но голос напрягать все равно приходилось: — И на палубах полный бардак! Уж не бунт ли произошел?

— Все к лучшему… все за нас! — отозвался Кеннит. Кричать как следует он уже не мог, просто не было сил. Он выдохся. Помолчал, чтобы отдышаться, и приказал: — Готовь абордажную команду! Мы возьмем ее, как только она выйдет в пролив!

— А мальчишка здорово управляется, хоть и паруса у них все враздрай… Погоди-ка! — Судя по голосу, Соркор не мог поверить увиденному. — Кэп, да они нам машут! Кажется, тот малый нас приглашает приблизиться!

— Ну так не будем заставлять его ждать… Готовь команду для абордажа!.. Хотя нет. Постой… — Он собрался с духом и выпрямился. — Я сам их поведу. Ганкис! К рулю! Этта, где мой костыль?

Все сбывалось. Это был ЕГО корабль, и он сам шел к нему в руки. Госпожа Удача не торопилась его покидать. Он верил, он надеялся, он ждал — и вот он, его прекрасный живой корабль! По мере того как они сближались, Кеннит приходил к выводу, что в жизни своей не видел судна прекраснее. С юта «Мариетты» «Проказница» была видна ему вся. На шкафуте пластался обрушенный тент, на нем кучами громоздились тела, а паруса корабля полоскались, точно юбки портовой грязнухи — но серебряный корпус так и сиял, а великолепные обводы казались ему сущей музыкой.

Он пошатнулся, и Этта с готовностью подхватила его. Ганкис теперь стоял у штурвала. Старый матрос странно посмотрел на своего капитана… наполовину с жалостью, наполовину со страхом.