Волшебный край короля Оберона (сборник)

Он опять огляделся и понял, что трава под ногами выше, чем была вчера, а вокруг растут незнакомые деревья, которые он то ли забыл, то ли никогда в жизни не видел. «Так мне и надо! – подумал он. – Спать надо в своей постели!» Постепенно он вспомнил вчерашнюю игру и облизнулся при мысли о дивном вине, которого явно перепил. «Но кто же, – подумал он, – приходил играть в кегли в таком странном месте?» Он поискал проход, в который накануне отправился за козой, но, к его изумлению, проход исчез без следа. Ни единой щели не было в стене – даже крысе не пролезть.

Почесав голову, он обнаружил, что шапка у него дырявая. «Что такое, она ж была куплена на Масленицу!» – воскликнул он. Бросив взгляд на башмаки, которые тоже были почти новыми, когда он накануне выходил в них из дома, Карл Катц понял, что это старьё может совсем развалиться по дороге обратно. Вся его одежда находилась в том же плачевном состоянии. Чем больше он себя оглядывал, тем больше удивлялся, и никак не мог понять, что же произошло.

В конце концов он покинул руины замка и направился вниз – в деревню. Медленно переводя дух, шёл он по тропкам, где обычно паслись его козы, снова и снова свистел собаке, но так и не нашёл ни собаки, ни коз. Внизу в долине лежала его родная деревенька, и он постепенно спускался к ней, спотыкаясь и теряя дыхание, и продолжал по дороге свои поиски.

«Вот повстречаю соседей, – думал он. – Уж они-то подскажут, куда подевались мои козы». Но он не встретил по пути ни одного знакомого человека! Да и одеты местные жители были по-другому, к тому же они едва понимали его. Каждый встречный на вопрос, не видал ли он коз, таращился на Карла и задумчиво гладил подбородок. Карл прикоснулся к своему подбородку и обнаружил, что борода его отросла на целый фут!

«Мир перевернулся, – решил тут он, – или меня заколдовали!» Но, оглядевшись, он узнал и склоны горы, поросшие густым лесом, и домики с огородами.

Он знал эту деревню! Ещё он услышал, как дети назвали эту деревню прохожему, спросившему у них дорогу. Название тоже было Карлу знакомо.

Встряхнув головой, он отправился к себе домой. Увы – дом выглядел плачевно и явно нуждался в ремонте, окна побиты, дверь висела на одной петле, а во дворе чумазый оборванный ребёнок играл со старой беззубой собакой, которая показалась Карлу смутно знакомой. Но собака зарычала на него, а когда он попытался её подозвать, злобно залаяла.

Карл открыл дверь, но внутри всё было такое унылое и заброшенное, что он вывалился обратно во двор как пьяный и стал громко звать по имени жену и своих детей. Но никто его не услышал, по крайней мере, никто не отозвался.

Вокруг странного человека с длинной седой бородой собрались женщины и дети и накинулись на него с вопросами: «Ты кто такой? Чего тебе надо?» Карлу показалось странным спрашивать про своих жену и детей, стоя на пороге собственного дома. И он решил избавиться от любопытных, назвав имя первого, о ком вспомнил:

– Ганс-кузнец?

Все удивлённо смотрели на него и прищёлкивали языками. Наконец какая-то старуха сказала:

– Семь лет тому преставился!

– А Фриц-портной тогда?

– Упаси Господь его душу! – воскликнула старая карга на костылях. – Десять лет, как похоронили.

Вглядевшись в её лицо, Карл узнал деревенскую сплетницу, но она очень изменилась.

Ему расхотелось расспрашивать этих людей о ком бы то ни было, но тут к нему протиснулась сквозь толпу молодая женщина с младенцем на руках и дочкой лет трёх, державшейся за юбку. Все трое были очень похожи на его собственную жену.

– Как звать тебя? – спросил он диким голосом.

– Лизел!

– А кто твой отец?

– Карл Катц, благослови его небо! – отвечала она. – Несчастный пропал в горах ровно двадцать лет назад. Мы искали его день и ночь. Козы и собака вернулись, но о нашем отце с тех пор никто ничего не слышал. Мне тогда было семь лет.

Больше Карл Катц не мог сдерживаться:

– Я Карл Катц! Я! – закричал он, подхватил младенца с рук дочери и осыпал дитя поцелуями.

Все стояли в оцепенении, не зная, что и сказать. Но тут старый Стропкен, школьный учитель, подковылял поближе и стал пристально вглядываться в его лицо.

– Карл Катц, Карл Катц, – медленно проговорил он. – Так и есть, это Карл Катц! Вон у него над правой бровью шрам от моей дубовой палки.

Тут несколько человек тоже закричали:

– Карл Катц! С возвращением, сосед!

– Но где, – удивились соседи, – такой достойный и надёжный человек пропадал столько лет?

К этому моменту уже собралась вся деревня. Дети смеялись, собаки лаяли, и все соседи были рады, что Карл Катц вернулся домой живым и невредимым. Про то же, где он пропадал двадцать лет, Карл ничего не говорил, а предпочитал пожимать плечами и помалкивать, потому что сам плохо понимал, что случилось. А значит, чем меньше про это будет разговоров, тем лучше. Одно было ясно: больше всего запомнилось ему благородное вино, ласкавшее вкус, пока рыцари играли в кегли.