Волшебный напиток

Тирашенька, -- еле ворочая языком сказал Бредовред. -- Ты прямо такая замечательная тетя, знаешь, я хочу сейчас же помириться с тобой. Заключим вечный мир. И давай перейдем на ты, а?

- Золотой мой мальчуган, да мы же и так на ты!

Бредовред с усилием кивнул -- голова у него была тяжелая.

-- Правильно, правильно. Ты опять права, тетя. Ну тогда давай будем звать друг друга просто по имени. Меня вот зовут... Ик! Как же меня зовут-то?

-- Не ик!.. играет роли. Забудем все, что было. Начнем новую жизнь. Давай, правда! Ведь мы с тобой были такие злые... ик! Такие злые-презлые, такие нехорошие...

Колдун разрыдался.

-- Да, мы были злые... Противные, отвратительные! Злодеи -- вот кем мы были. Ик! Мне так стыдно, так стыдно, тетя...

Тут и тетка заскулила, как замковая собачка.

-- Приди ко мне, в мои девические чистые объятия... ик! О благородный юноша... Отныне все пойдет по-другому. Мы будем добрыми и ласковыми. Я -- с тобой, а ты -- со мной и оба мы -- со всеми остальными.

Бредовред рыдал все пуще.

-- Да! Да! Пусть так и будет! Я растроган этими нашими словами...

Тирания потрепала его по щеке и просюсюкала:

-- Не плачь так горько, моя кровиночка. Ты же разрываешь мне сердчиш... ик! сердечко! И потом, совсем нет причин для слез, ведь мы уже совершили столько добрых дел!

-- Это когда же? -- Бредовред вытер слезы.

-- Да сегодня вечером.

-- Как же это?

-- А так! Пунш исполнил все наши пожелания в буквальном смысле, понял? Он ничего не сделал шиворот-навыворот.

-- Откуда ты знаешь?

-- Оттуда! Погляди на себя и на меня. Ик! Что, так ничего и не понимаешь?

И самой-то Тирании лишь в эту минуту стало по-настоящему ясно, о чем она говорит. Тетка уставилась на племянника, племянник на тетку. Оба переменились в лице: тетка пожелтела, племянник позеленел.

-- Д-да в-ведь эт-то значит, -- Бредовред начал заикаться, -- что наши договорные обязательства мы не выполнили!

-- Хуже, все гораздо хуже, -- запричитала Тирания. -- Мы профукали все, что успели сделать за год, все что могли бы представить в свое оправдание. Профукали на все сто процентов!

-- Мы погибли! Спасенья нет! -- завопил Бредовред.

-- Караул! -- завизжала Тирания. -- Нет! Не хочу! Не надо меня наказывать!.. Смотри, смотри, там наберется еще по бокалу пунша.

Если мы сейчас придумаем что-нибудь, ну совсем, совсем страшное, что-нибудь такое ужасное, такое кошмарное... Может быть, мы спасемся!

В дикой спешке они наполнили бокалы остатками пунша. Бредовред даже поднял и перевернул вверх дном чашу из Холодного пламени, чтобы вылилось все до последней капли. Потом колдун и ведьма залпом осушили бокалы.

Оба начали тужиться и пыжиться, но ни тот ни другой не могли придумать ужасающе страшного пожелания.

Не получается, захныкал Бредовред. -- Я не могу придумать проклятия даже для тебя, тетя!

-- И у меня ничего не выходит, малыш, -- заплакала Тирания. -- А знаешь почему? Потому что мы теперь слишком добрые!

Ужасно, -- запричитал колдун. -- Я хочу, желаю... Желаю стать в точности таким, каким был раньше. Тогда все будет в порядке...

-- И я! И я тоже!

Эти пожелания не были рифмованными, однако волшебный пунш их исполнил. В мгновение ока тетка и племянник сделались такими, какими были всегда: злобными в душе и весьма непривлекательными с виду.

Но это им уже не помогло: ведь катастрофа-нархисториязвандалкогорючий кунштюк-пунш был выпит до последней капли. И последняя капля стала действительно последней для ведьмы и колдуна: оба мертвецки пьяные повалились на пол.

В тот же миг в пустой чаше из Холодного пламени раздался гулкий, мощный звон колокола. Чаша раскололась на куски.

А в городе зазвонили церковные колокола.

-- Господа, -- сказал Могилус Трупп, который, оказывается, был тут как тут -- сидел в старинном кресле Бредовреда, -- ваше время истекло. Я приступаю к исполнению своих должностных обязанностей. Имеете ли вы что-нибудь возразить?

В ответ послышался лишь храп на два голоса. Трупп встал и, прищурив безвекие глаза, оглядел лабораторию.

-- Н-да, похоже, они славно повеселились. Но когда проснутся, настроение у них будетдалеко не веселое. -- Он поднял с полу один из бокалов, с любопытством понюхал его и в ужасе отпрянул.

- Тьфу ты, ангел! -- выругался инфернальный чиновник и с отвращением отшвырнул бокал. -- Какой мерзкий запах! Сразу чуешь, что в напитке была какая-то дрянь. --Он покачал головой и вздохнул. -- И как это люди такое пьют? Впрочем, не удивительно, повывелись знатоки... Поистине, пора этому бездарному сброду уйти с нашей дороги.

Могилус Трупп открыл свой черный портфель и достал несколько почтовых марок с изображением летучей мыши. Лизнув одну марку, он налепил ее на лоб Бредовреду. Потом прилепил такую же марку на лоб Тирании. Марки при этом зашипели.

Затем Трупп снова уселся в кресло, положил ногу на ногу и стал ждать прихода адских душегубов, которые должны были уволочь тетку и племянника в преисподнюю. Трупп тихонько насвистывал и пребывал в великолепном настроении, раздумывая о предстоящем повышении по службе.

В это время Якоб Карр и Мяуро ди Мурро сидели высоко на колокольне городского собора.