Волшебный напиток

— Это уже не смешно, — сурово сказал Вельзевул. — У нас с тобой разное чувство юмоpa, драгоценнейшая тетя. Пожалуй, самое лучшее — бросить всю эту ерунду. Итак, кончено. Точка. Ну а теперь, не хочешь ли выпить чашечку чайку из головастиков?

Однако вместо того чтобы поблагодарить племянника за предложенное угощение, Тирания лишь больше рассвирепела. Под толстым слоем розовой — цвета поросенка — пудры ее лицо сделалось желтее охры. Тетка издала нечленораздельный возглас и взвыла, как корабельная сирена, вскочила и, будто капризный карапуз, затопала ногами.

Хорошо известно, что подобные взрывы гнева у ведьм и колдунов имеют совсем иные последствия, чем у капризных маленьких детей. Пол под ногами у Тирании затрещал и треснул с громовым треском. Из трещины рванулись языки пламени, поползли клубы дыма, и вдруг как бы из-под земли вырос гигантский пылающий красным огнем верблюд. Его голова на длинной и гибкой, как змея, шее разинула пасть, и верблюд громовым голосом заревел на Тайного советника по колдовским делам Вельзевула Бредовреда.

Но тот и глазом не моргнул.

— Очень прошу тебя, тетя, — сказал он устало. — Не надо портить паркет. И мои барабанные перепонки тоже пощади.

Тирания махнула рукой, и верблюд скрылся. Трещина в полу исчезла, не осталось даже следа. Но теперь тетка решила поразить колдуна выходкой совершенно иного рода.

Ведьма заплакала.

Вернее, она сделала вид, будто плачет. Потому что не только злые волшебники, но и ведьмы не могут плакать настоящими слезами. Ведьма изо всех сил сморщилась, отчего ее лицо стало похоже на высохший лимон. Она терла глаза кружевным платочком и причитала:

— Ах, золотко мое, ну какой же ты нехороший мальчик! Фу, какой злой мальчик! Почему ты не слушаешься своей тети? Ты же знаешь, какая я нервная…

Бредовред поглядел на нее с отвращением.

— Неприятно, — сказал он. — В самом деле, крайне неприятно.

Тирания наудачу выдавила из себя парочку-другую рыданий, но затем решила, что не стоит дальше разыгрывать спектакль, и, всхлипнув еще разок для порядка, объявила:

— Ну, хорошо. Если я открою тебе все без утайки, ты со стопроцентной гарантией согнешь родную тетку в бараний рог. Ты бессовестно воспользуешься своим превосходством, знаю я тебя. Эх, да что толку рассуждать. Все равно я пропала. Слушай. Сегодня ко мне в дом явился некий Могилус Трупп, инфернальный чиновник. Пришел он по поручению моего покровителя, инфернального министра финансов Маммоны. И объявил, что сегодня ночью в двенадцать часов с наступлением Нового года я — именно я! — понесу тяжкое наказание. А виноват во всем только ты, Вельзевул! Я по уши в долгах из-за того, что я твоя начальница. Потому что это ты — ты! — кругом и всюду опоздал. Ты не справился с объемом работ, вот и застопорились все мои сделки, и я не успела натворить столько злых дел, сколько обязалась по контракту. И поэтому Низшие сферы там, под землей, предъявили мне счет. Меня ждет расплата! Вот какую награду я получила за приверженность родственным чувствам, за то, что субсидировала неспособного и ленивого племянника! И если ты хоть чуточку осознаешь свою вину, ты должен сейчас же отдать мне вторую половину свитка с рецептом. Тогда я сварю волшебный пунш. Это моя последняя надежда на спасение. Не отдашь — будешь предан самому страшному проклятью, какое есть на свете — проклятью богатой тетки, лишающей племянника наследства.

Бредовред встал и выпрямился во весь свой огромный рост. Пока Тирания говорила, кончик носа у колдуна налился ярко-зеленым.

— Стой! — крикнул Бредовред и, словно защищаясь, поднял руку. — Остановись, не делай того, о чем потом будешь жалеть. Если все действительно так, как ты говоришь, то нам обоим не остается ничего другого — надо делать дело сообща. Ведь мы с тобой, милая тетя Тираша, повязаны намертво. У меня тоже побывал сегодня этот инфернальный судебный исполнитель. И меня тоже в полночь накажут, если я не наверстаю все упущенное за год. Мы с тобой сидим в одной лодке, милая тетя, и либо вместе спасемся, либо вместе погибнем.

Тирания тоже встала и, задрав голову, поглядела на племянника. В следующую секунду она простерла объятия и засюсюкала:

— Золотко мое, дай я тебя поцелую!

— Потом, потом, уклонился Бредовред. — Сейчас есть более важные дела. Надо немедленно приступать к нашей общей работе — приготовлению катастрофанархисторияз-вандалкогорючего кунштюк-пунша. А потом вместе его выпьем — бокал я, бокал ты, и так далее, и будем по очереди высказывать пожелания — сперва я, потом ты, потом снова я…

— Нет, — перебила его тетка, — лучше сперва я, потом ты.

— Можно кинуть жребий, — предложил колдун.

— Жребий так жребий.

И каждый про себя подумал, что найдет способ одурачить другого, когда они станут тянуть жребий. И каждый знал, что другой так думает. Ничего удивительного: ведь они как-никак были родственниками.

— Так я пойду, принесу мою половину пергамента.

— И я с тобой, малыш, — сказал тетка. — Доверяй, но проверяй, правильно я говорю?

Бредовред быстро зашагал к дверям, Тирания с удивительным проворством припустила следом.