Читаем Волшебный поезд Джоан Роулинг полностью

В столь увлекательной новой жизни Джоан не забыла и о своем главном увлечении – сочинительстве. Естественно, сочиняла она постоянно, но после написанного ею «Кролика» она записала еще один рассказ (она тогда считала, что это повесть). Он назывался «Семь проклятых алмазов». Конечно, рассказ был отчасти подражанием автору «Детей железной дороги» и «Истории о кладоискателях» Эдит Несбит, одной из любимых писательниц девочки. Сейчас Джоанна, будучи уже взрослой и знаменитой, чаще всего сравнивает себя именно с Эдит Несбит. «Она говорила, что ей посчастливилось сохранить в памяти все свои детские мысли и ощущения. Я тоже помню себя в каждом возрасте, с одиннадцати до двадцати лет, и, на мой взгляд, “Кладоискатели” – это поучительный пример для тех, кто берется писать детские книги, забыв, что такое быть ребенком», – объясняет Джоанна.

Чем Черч-Коттедж не отличался от прежнего дома Роулингов в Уинтерборне, так это обилием книг. Девочкам никогда не отказывали в покупке книг, а кроме того, их тетя, сестра Энн, служила корректором в «Миллз энд Бун» и регулярно, раз в пару месяцев, присылала большие коробки любовных романов. Джоанна до сих пор со смехом вспоминает, что «еще в довольно юном возрасте я познакомилась с “героическими поступками” мужчин с квадратными челюстями, широкими плечами и в перманентном состоянии едва сдерживаемой эрекции. Затем я снова вернулась к детским книгам – к “Что делала Кэти”, к Эниде Блитон и к привычному К. С. Льюису» (автор классики детской литературы и «Хроник Нарнии»).

В одной радиопередаче Джоанна рассказала: «Я была воплощением “книжного” ребенка: маленькая, сутулая, в очках с толстыми линзами, живущая в мире собственных грез, без конца что-то сочиняющая и время от времени возвращающаяся к реальности, чтобы помучить бедняжку-сестру, которую я заставляла выслушивать мои сочинения и играть в придуманные мною игры». Если обратить внимание на самокритику, то невольно приходит на ум, что главным прототипом героини книг о Гарри, Гермионы Грэйнджер, стала сама Джоан-подросток. Да Роулинг с этим и не может не согласиться, она не отрицает, что «образ Гермионы сложился очень легко, потому что она – это я одиннадцатилетняя. Она – пародия на меня. Как и Гермиона, я была просто помешана на учебе, но за этим скрывалась неуверенность в себе. Мне кажется, это ощущение знакомо всем “сереньким мышкам”».

Гермиона Грэйнджер, дочь маглов-дантистов, сокурсница Гарри, подобно Джоан, очень любит читать. При знакомстве с Гарри и Роном она заявляет: «Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в “Современной истории магии”, и в “Развитии и упадке Темных Искусств”, и в “Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке”», а во второй книге о Поттере Рону кажется, что «она собирается к Рождеству перечитать всю библиотеку».

Джоанна признается, рассказывая о себе, что «стремилась проявить себя, всегда первой тянула руку и всегда обязана была оказаться правой». Не правда ли, это так похоже на Гермиону? Поэтому эти черты в героине книги доведены писательницей до комизма, это особенно заметно на занятиях по зельеварению, когда профессор Северус Снегг постоянно игнорирует поднятую руку Гермионы, стремящейся ответить на очередной вопрос преподавателя, и даже называет ее «всезнайкой».

Но главное отличие одиннадцатилетних девочек, Джоанны и Гермионы, с их постоянной боязнью допустить ошибку в том, что героине книги удается ошибок избегать. В самом начале Джоанна смогла получить лишь средний балл на ежедневной проверке миссис Морган, в то время как Гермиона сразу становится лучшей ученицей на факультете. Она хвастается Рону и Гарри 112 баллами, полученными ею на занятиях у профессора Флитвика. И, напоминая вначале собирательный карикатурный образ «ботаника-всезнайки», Гермиона постепенно становится «мозгом» троих друзей. В основном загадки и ребусы решает именно она или подталкивает Гарри и Рона к этому.

А вот эмоциональная сторона Гермионы, ее чуткость и чутье проявляются уже в конце первой книги, когда девочка желает удачи Гарри в предстоящем испытании: «Что я – ум и книги, вот и все! Но, оказывается, есть куда более важные вещи – например дружба и храбрость. И, Гарри… будь осторожен!»

Если свою «всезнайкость» Роулинг отобразила в характере Гермионы, то именно Гарри Поттер отражает неуверенность, страх, тоску, страдание, которые чувствовала Джоан в детстве и продолжала ощущать в момент написания произведения. Неуверенность в себе как в волшебнике – Гарри вначале кажется, что его с кем-то перепутали и у него нет этого таланта. Страх перед отбором Распределительной шляпы по прибытии в Хогвартс – Поттер боится попасть не на тот факультет. Он страдает на уроках по зельеварению, когда профессор Снегг над ним издевается. И Гарри так же тоскует по маме, как Джоанна после смерти Энн.


Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное