Волшебный пояс Жанны д’Арк

Чем Людочка хуже? Она спокойна, мила, воспитана. Она не собирается диктовать мужу свою волю или устраивать истерики. Она сделает все, от нее зависящее, чтобы будущему ее супругу было удобно в этом браке.

Дело осталось за малым — подыскать этого самого супруга.

— Вы так просто об этом говорите. — Жанна шла по дорожке, посыпанной песком. Сквозь него прорастали тонкие травяные нити, до которых еще не добрались руки садовника.

А может, уже и не доберутся.

Старуха умрет. С нею погибнет и дом.

— Я говорю так, как думала. — Эта женщина не улыбалась, она и вправду была искренна настолько, насколько это вообще возможно с другим человеком. — И поначалу всерьез рассматривала кандидатуру Игорька. Но после отказалась.

— Почему?

— Во-первых, он все-таки был безумен. Не то что меня это пугало, но безумие означает недееспособность. Следовательно, наш брак никогда не признают действительным. А роль постоянной любовницы меня не привлекала. А во-вторых, как бы это выглядело со стороны? Ушлая медсестра воспользовалась привязанностью пациента? Некрасиво, согласитесь.

Жанна согласилась.

— Потом был Кирилл. Неудачный вариант, но одно время мне казалось, что у меня есть шансы. Он был вежлив, а я неосторожно спутала вежливость с личным интересом… он улыбался, спрашивал о моих делах… такой весь обаятельный. Впрочем, вы знаете.

Жанна знала, и почему-то замечание об этой обаятельности резануло.

— К счастью, я вовремя спохватилась. Он как-то явился не один, а с такой… девицей… модельной… лет шестнадцати с виду. Может, и старше, конечно, я паспорт не проверяла… главное, что поняла сразу — мне с нею не равняться. А я и не пыталась. Я… я сама по себе.

Но обиду в голосе не скрыть. И Жанна готова эту обиду разделить. Девица модельного вида? Надо думать… Кирилл отнюдь не монах и привык к деньгам, к тому, что вещь понравившуюся купить может. Или не вещь…

— Теперь мне кажется, что он это специально сделал. И вовремя… если бы я… переступила черту, — признание дается ей нелегко, но она говорит, хотя никто не заставляет, — ему пришлось бы меня уволить. А это, как понимаю, принесло бы некоторые неудобства. Игорек ко мне привык. Слушался. Да и… с работой я справлялась. Вот Кирилл и нашел выход.

Оскорбил ли ее подобный шаг? Несомненно. И обида все еще жива, пусть Людочка и добилась своего. Она часть семьи. И к деньгам имеет доступ.

Но все равно вряд ли счастлива.

— И тогда остался лишь Николай. Мне удалось убедить Игорька, что он должен написать портрет… До этого позировала лишь я, а художник должен развиваться. Игорьком легко управлять, я его хорошо изучила. Он поупрямился и согласился. А Николай не стал отказывать брату. Он хороший.

— Только убийца.

Людочка пожала плечами, кажется, этот недостаток в ее представлении не был таким уж серьезным.

— У всех есть свои недостатки. Мы сразу поняли, что созданы друг для друга. Это… это была любовь с первого взгляда. Признаться, мне самой стало смешно, что я пыталась соблазнить Кирилла… он холодный, черствый человек. А Николай меня понимал с полуслова…

…Точнее, ему показалось удобным иметь такую вот любовницу.

Почему нет?

Людмила хороша собой и… чем-то неуловимо напоминает Стасю. Притом что Жанна не способна понять, чем же сходство.

Женщины разные, но все-таки…

Улыбка? Или эта манера поправлять волосы, едва касаясь пальцами щеки? Осанка? Голос? Все вместе? Николай должен был это увидеть, и… и быть может, изначально он не желал большего, просто отношений с очередной обыкновенной женщиной.

Или мести жене, которая сбежала, бросив его?

Старухе?

Она не знала об этом романе, иначе Людочку и вправду уволили бы. Но Николай думал не о Людочке, о себе. Ему было удобно.

— А потом я забеременела. Вы не представляете, какое это было счастье… — Нежная улыбка, и Жанна поневоле завидует.

— Он на вас не женился?

— Николай не мог. — Людочка смотрела снисходительно, как на человека слепого, обделенного способностью понять столь тонкое чувство, как любовь. — Николай рассказал о своем первом браке. О том, как его разрушили… Он был прав. От меня избавились бы. Нашли бы способ. Ребенка бы отобрали… и мы не могли допустить этого.

— И потому стали убивать?

— Ради Евы. — Людмила остановилась.

Газон. Аккуратная зелень, где травинка к травинке, и эта аккуратность, правильность сама по себе режет глаз. Жанна отворачивается, но по другую сторону травы точно такой же газон.

И кусты, выстриженные под линейку.

— Мы хотели остаться с дочерью…

— Могли бы уехать.

— И жить на зарплату медсестры? Николай не привык к такой жизни. Да и Ева заслуживает большего… Нормальный дом. И хорошее образование. Я хотела дать дочери все то, чего сама была лишена.

— И подсказали Николаю, что от лишних родственников следует избавиться?

Людочка не ответила, улыбнулась лишь. А ведь и вправду подсказала… или они вдвоем решили, если уж говорит, что понимали друг друга с полуслова.

— Вы ведь не только жертва…

— Мы все в чем-то жертвы.

— Не играйте словами. — Жанна не испытывала гнева, хотя должна была бы. В конце концов, эта женщина помогла убить нескольких человек. И наказания она, судя по всему, избежит.